Газета "Кишиневские новости"

Что скрывала Раневская за образом экстравагантной особы?

Для наших современников Фаи­на РАНЕВСКАЯи не актриса вовсе, а человек-цитатник, эксцентрич­ная, странноватая дама, которая не брезговала крепким словцом и любила точно и грубо выра­жаться. Ее фразы, ставшие крыла­тыми, исступленно тиражируются по социальным сетям. Но что скры­вается за образом экстравагантной особы со специфическим чувством юмора? О безграничном одиноче­стве женщины-легенды рассказы­ваем накануне 120-летия со дня рождения великой Фаины.

Эта удивительная, потрясающая Ранев­ская! У нее, той, которую называли королевой второго плана, было больше биографов, чем у признанных див сцены. Современник ак­трисы заметил: «Имя ее не сходило с афиш, где она неизменно фигурировала в числе «и другие». И действительно, вспоминая работы Фаины Георгиевны, мы не найдем ни одного главного персонажа в ее исполнении – зато как она блистала на вторых ролях! К слову, на театральных подмостках она появлялась чаще и, если можно так выразиться, успеш­нее (у нее были первые партии). Сама на­родная любимица так объясняла этот факт: «Сняться в плохом фильме – все равно что плюнуть в вечность. Деньги съедены, а позор остался!».

Говорят, Раневская была склонна к те­атральности даже в обычной жизни – свой образ, образ женщины жесткой, ироничной, с непростым характером и отменным чув­ством юмора, она скрупулезно создавала и всячески пестовала. И только самые близ­кие люди могли рассказать, кто же скрывался за этими «саркастическими баррикадами».

Подруги дней суровых

Жизнь будущей звезды экрана начина­лась легко и благополучно: урожденная Фан­ни Фельдман воспитывалась в обеспеченной еврейской семье, вместе с братом Яковом и сестрой Изабэллой. В четырнадцать де­вочка навсегда влюбилась в театр, а в девят­надцать лет уже оставила отчий дом – очень по-чеховски, ради Москвы. Кстати, Чехо­ву же Фаина обязана и своим знаменитым псевдонимом. По одной из историй-легенд, всю жизнь окружавших Раневскую, девушка вместе со своим знакомым артистом зашли в банк за очередной денежной посылкой от матери. Та втайне от отца Фаины отправля­ла ей ежемесячное денежное довольствие, благодаря которому начинающая актриса могла безбедно существовать. Расписав­шись за посылку, пара вышла из здания, и тут налетевший ветер вырвал у Фанни из рук всю получку. «Я остановилась и, следя за улетающими банкнотами, сказала: «Де­нег жаль, зато как красиво улетают!» На это сопровождающий девушку молодой человек отметил: «Да ведь вы Раневская! Только она могла так сказать!».

Фаина Раневская переиграла, кажет­ся, во всех провинциальных театрах Рос­сии – служила в труппах Ростова-на-Дону, Керчи, Баку, Сталинграда, Архангельска и Смоленска. Карьерный подъем ее начался со знакомства с актрисой Павлой Вульф, ко­торая стала не только учителем, но и другом Фанни. Двадцатилетняя разница в возрасте не помешала женщинам быть практически сестрами. «Она уберегла меня от улицы» – так отзывалась о Вульф Раневская. Вообще в жизни одинокой, никогда не знавшей брака и радостей материнства актрисы огромную роль играла именно женская дружба. Неж­ность, верность и преданность связывали Раневскую с Анной Ахматовой, режиссером Ниной Сухотской, журналисткой Татьяной Тэсс и, конечно, легендарной Любовью Ор­ловой.

С Орловой Раневская до конца жизни своей подруги вела трогательную пере­писку, которая показывает всю глубину их дружеских чувств. Любовь Петровна назы­вала Фанни «Любимый Фей» и постоянно волновалась за здоровье актрисы. «Узнала о Вашей руке на сборе труппы (Раневская перенесла серьезную операцию. – Прим. авт.). Бедная моя, любимая! Просто не на­хожу слов, как я за Вас страдаю. Конечно, все пройдет, все заживет. Я верю в силу воли моей Феи, но представляю, как болит!». Не­которое охлаждение в дружбе двух женщин было связано с забавным инцидентом: ак­трис пригласили сыграть в одной картине, причем Орловой предложили роль юной девушки, а Раневской – ее бабушки. Та уди­вилась: как она может играть бабушку, когда «мы с Любочкой ровесницы»? Этот коммен­тарий отчего-то сильно задел Любовь Пе­тровну.

Из-за непростого характера, прямо­линейности и иногда нарочитой грубости Раневская ссорилась и расходилась со мно­гими близкими ей людьми. Так, на одной из вечеринок, устроенных вдо­вой писателя Михаила Булгакова Еленой, она повздорила со своей приятельницей Татьяной Пельтцер. Причиной кон­фликта послужили… карна­вальные наряды обеих дам! Дело в том, что костюм Пель­тцер затмил выход Раневской, которая привыкла быть в центре внимания. В течение вечера актрисы обменивались колкими репликами, но затем вновь со­шлись. Правда, по уверениям современни­ков, их отношения всегда носили очень не­простой, ревнивый характер.

С огромным трудом переживала Ранев­ская смерти своих дражайших подруг. На ее руках умирала Павла Вульф, пожалуй, самая дорогая сердцу Фаины. «Прости, что воспи­тала тебя порядочным человеком!» – целуя Раневской руку, произнесла перед самой кончиной Павла.

Бедность и порок

И действительно, несмотря на народную славу, театральные и киногонорары, к 60-м годам Фаина Георгиевна оказалась на по­роге бедности. Сложное финансовое поло­жение актрисы, которая уже сыграла в «Под­кидыше», «Золушке» и «Весне», вынудило ее засесть за мемуары. Писанину Раневская, обладавшая потрясающим чувством языка, не любила, но за книгу принялась. Сама ак­триса говорила, что решилась на это из-за отчаянного желания купить пальто. Аванс взяла, одежду приобрела, а записи свои в порыве гнева порвала. Позже Фанни пи­сала: «Сижу, как всегда, без денег. Надоело это. Надоело все. Всех огорчает моя чудо­вищная скупость, потому что в бедность ни­кто не верит. Продолжаю выплачивать аванс за порванную книгу. Ненавижу писать, я лю­блю читать».

К сожалению, угнетающее материаль­ное положение советской звезды, лауреата ордена Ленина, продолжалось с середины 60-х годов и до конца жизни актрисы. Виной этому, пожалуй, также был несносный харак­тер Раневской. Широко известен ее нескон­чаемый конфликт с руководителем Театра им. Моссовета Юрием Завадским. Коллеги двух непримиримых сторон рассказывали, что как-то Завадский в исступлении закри­чал на Раневскую: «Фаина, что вы делаете? Вы топчете мой замысел!». Невозмутимая Фанни отвечала: «То-то, люди добрые, мне кажется, что я наступила в дерьмо». Взбе­шенный режиссер крикнул: «Вон со сцены!» – на что Раневская, выдержав театральную паузу, посоветовала: «Вон из искусства».

«Я родилась недовыявленной и ухожу недопоказанной. Я недо… И в театре тоже» – так писала о своей судьбе сама артистка.

По уверениям друга и биографа Фаины Георгиевны писателя Глеба Скороходова, Ра­невская постоянно обижала людей, и делала это совер­шенно бессознательно. «Вы давала колкости, как соловей трели, – инстинктивно. При этом страшно боялась, что на нее все разобидятся», – рассказывала сестра писателя Ирина. Друзья знали: такое поведение – защитная реакция, за которой Раневская пыталась спрятать комплексы и страх одиночества.

Одинокое сердце

Главной трагедией в жизни Раневской, конечно, было отсутствие семьи. Рано упорх­нувшая из отеческого гнезда, она так и не смогла найти себя в браке, так и не стала матерью. Компенсируя это, Фанни отчаян­но любила животных – до помешательства. Так, например, актриса физически не могла посещать зоопарки – ей становилось дурно при виде зверей в неволе.

Все друзья и близкие звезды связыва­ют несчастливую любовную историю Фаи­ны Георгиевны с происшествиями в ранней юности. Уже в зрелом возрасте Раневская скептически высказывалась по поводу сво­ей внешности, но в молодости актрису на­зывали очень хорошенькой, симпатичной. На нее обращали внимание юноши, но вот свидания так и не складывались. Первый провальный опыт случился с неким гимна­зистом, который назначил Фанни встречу, на которую явилась не только Раневская, но и… ее соперница! Вскоре пришел и горе-ухажер, который ничего зазорного в ситуа­ции не увидел. «Сидел и насвистывал», – писала потом актриса. Девушки не хотели уступать друг другу, и более бойкая претен­дентка на сердце нерадивого гимназиста начала кидаться в Раневскую камнями. «Вас Бог накажет!» – удаляясь, сообщила Фаина. В более зрелом возрасте Раневская была без памяти влюблена в своего коллегу по те­атральному цеху, который не обращал на нее внимания. И вот однажды непреклонный кавалер ненароком обронил: «Зайду к тебе сегодня вечерком». Окрыленная Фанни за­няла денег, приготовила стол, нарядилась и уселась ждать своего принца. Увы, принц явился с большим опозданием, во хмелю и… с дамой! Шокированную Раневскую по­просили проветриться где-нибудь часок: «Мы тут поговорим, а ты, пожалуйста… по­гуляй пока». Но тяжелее всего была необхо­димость продолжать играть на одной сцене с несостоявшимся возлюбленным. От сты­да и гнева Раневская споткнулась о деко­рацию и упала на своего партнера, который держал себя с ней как ни в чем не бывало. После спектакля взбешенный мужчина обо­звал юную Фанни неловкой рыжеволосой дылдой со слоновьей грацией. Этот инци­дент навсегда закрыл для Раневской вопрос об отношениях с противоположным полом. Ее знакомые уверяют, что после этого эпизо­да Фанни почти прекратила следить за фи­гурой, погрузнела, поставила на себе крест – и превратилась в ту самую Раневскую, ко­торую знают и помнят поколения. Но какой ценой? Под конец жизни Фаина Георгиевна писала: «Мои любимые мужчины – Христос, Чаплин, Герцен, доктор Швейцер, найдутся еще – лень вспоминать».

Мучительный страх одиночества немно­го притупился, когда к Фае в Москву прие­хала ее родная сестра Изабэлла. Они жили вместе какое-то время, но вскоре после переезда в столицу Бэлла скончалась от рака. В отчаянии Фанни завела пса по клич­ке Мальчик. Его фигурка украшает могилу Раневской на Новом Донском кладбище. Она скончалась на 89-м году жизни от пере­несенной пневмонии. «Напишите «умерла от отвращения», – завещала Фанни своим друзьям.

Агния ЛИСИЦЫНА.