Газета "Кишиневские новости"

«Поцелуй двух мужчин, который нравится Путину»— так пишет о встрече Папы и Патриарха европейская пресса

И все-такионивстретились — Па­триарх Кирилл иПапа Римский Франциск. И, судя по последо­вавшим заявлениям, остались до­вольны друг другом. «Я чувство­вал, что нахожусь перед братом, и он сказал мне то же самое», — поделился своими впечатлениями понтифик. «Мы провели два часа в открытой братской беседе», — под­твердил менее эмоциональный Кирилл. Гаванское рандеву пред­стоятелей Русской православной и Римско-католической церквей сегодня часто называют «встречей тысячелетия». Столь сильный эпи­тет предполагает не только то, что этого события ждали очень долго, но и то, что ждали не зря. Как историческая встреча отразится на дальнейшем ходе истории. На­сколько оправданна такая трак­товка?

Прежде всего надо заметить, что «встречей тысячелетия» этот саммит назы­вают почти исключительно в российском информационном пространстве. На офици­альном сайте Святого престола информа­цию о встрече Папы с Кириллом с большим трудом можно найти в бурном потоке ново­стей об «апостольском визите в Мексику». Как известно, в Гавану понтифик заскочил в буквальном смысле на пару часов — по пути в Мехико. И говорит это не о невежливости ватиканской информационный службы, а о том, что в Ватикане — и на Западе в це­лом — этому саммиту придают совершенно иное значение, нежели в Москве.

На Западе он воспринимается не как «диалог цивилизаций», а как контакт пред­ставителя западного мира с посланцем стремящейся вырваться из международ­ной изоляции России. Вот характерный заголовок, обнаруженный в европейской прессе (spiegel online): «Поцелуй двух муж­чин, который нравится Путину». И, судя по выступлению Дмитрия Медведева на Мюн­хенской конференции по безопасности, оснований такие подозрения отнюдь не лишены. Как минимум один из «мирских» итогов «встречи тысячелетия» налицо: сие событие искусно вплетено в российскую внешнеполитическую риторику.

«Есть ли у нас шанс объединиться, для того чтобы ответить на вызовы, о которых я только говорил? — вопросил аудиторию глава российского правительства. — Я аб­солютно уверен, что есть. Вчера мы виде­ли яркий пример религиозного порядка — того, как начинается движение друг к другу. На Кубе состоялась встреча Святейшего Патриарха Кирилла и Папы Римского Фран­циска. А ведь до этого две христианские церкви не общались столетиями».

Насчет столетий — святая правда. Хотя преувеличивать историчность саммита все-таки не стоит. «Это отнюдь не первая встреча Римского Папы с главой Русской православной церкви, — уточняет извест­ный богослов, публицист, протодиакон РПЦ Андрей Кураев. — В 1438–1441 годах про­шло несколько таких встреч. Тогда Русскую церковь возглавлял и представлял митро­полит Исидор, митрополит Киевский и всея Руси, правивший из Москвы. Но те встречи закончились подписанием Флорентийской унии. А еще точнее — радикальным изме­нением статуса русской церкви. Она стала автокефальной».

После этого, правда, был еще визит в Ватикан в 1845 году императора Николая I: по законам Российской империи царь яв­лялся ко всему прочему еще и главой церк­ви. Но с тех пор действительно — ни‑ни. Чего никак нельзя сказать о контактах понтифи­ков с предстоятелями прочих православных поместных церквей, коих насчитывается более четырнадцати. Они начались еще в середине 1960‑х годов, после того как кон­стантинопольский патриарх, формальный лидер православного мира, и Папа Римский отменили взаимные анафемы, коими главы церквей обменялись при расколе. С тех пор понтифики встречались — и не по одному разу — практически со всеми православны­ми патриархами.

Однако «патриарший список» Вати­кана, конечно же, был не полон без главы РПЦ — самой многочисленной из право­славных церквей. То, что этот зияющий пробел в восточной политике Святого престола наконец-то восполнен, следует считать безусловной дипломатической по­бедой Франциска. Ведь именно Ватикан настойчиво добивался этой встречи — на протяжении почти 30 лет. Ну а какие-то очки может записать на свой счет Кирилл?

Встреча, несомненно, проходила под диктовку Москвы. Это касается в первую очередь протокола: лидеры конфессий приветствовали друг друга согласно право­славному обычаю; их осеняло распятие, ис­полненное в православной традиции. В со­вместной декларации также можно увидеть ряд отчетливых реверансов в сторону РПЦ. Так, например, пункт 25, в котором осуж­дается «метод униатизма прежних веков», вряд ли понравится украинским греко-католикам. Хотя жаловаться им все-таки грех. В том же пункте содержится оговор­ка, судя по которой поводов переживать за свое нынешнее положение у «униатов» совершенно не имеется: «Церковные об­щины, которые появились в результате исторических обстоятельств, имеют право существовать и предпринимать все не­обходимое для удовлетворения духовных нужд своих верных, стремясь к миру с со­седями».

«Рука Москвы» явно чувствуется и в пункте 27: «Выражаем надежду на то, что раскол среди православных верующих Украины будет преодолен на основе суще­ствующих канонических норм, что все пра­вославные христиане Украины будут жить в мире и согласии, а католические общины страны будут этому способствовать…» Речь идет, как нетрудно догадаться, о попытках канонически непризнанной Украинской православной церкви Киевского патри­архата обрести легитимный статус. Чему Московская патриархия яростно противо­действует. Теоретически Ватикан может, конечно, помочь РПЦ — путем тайной ди­пломатии. Но вовсе не обязан: для католи­ков это чужая война.

Впрочем, по мнению Андрея Кураева, придавать большое значение внешним сто­ронам саммита не следует: «Декларация ведь была согласована заранее. Заранее была переведена и даже роздана доверен­ным журналистам. Причем и по декларации и по протоколу Папа еще давно сказал сво­им сотрудникам: готовьте как хотите и как удобно русским, мне важно, чтобы просто сама встреча состоялась».

Важно то, о чем предстоятели бесе­довали в закрытом режиме. И здесь очень широкое поле для предположений. Един­ственное, о чем, по мнению Кураева, можно говорить достаточно определенно: «Контент разговора был определяем нашим патри­архом, и он был актуально-политическим, а не богословским». Станет ли когда-нибудь тайное явным? Шансы на это есть, считает Андрей Кураев, но реализуются они неско­ро: «Только когда откроются архивы кубин­ских спецслужб, которые, несомненно, про­слушивали беседу».

Андрей КАМАКИН.