Газета "Кишиневские новости"

Стратегия РФ на Ближнем Востоке вряд ли изменится

Если причиной гибе­ли лайнера «Когалы­мавиа» будут призна­ны злонамеренные действия неких лиц, то первое и самое зримое последствие этого факта лежит на поверхности.

До настоящего момен­та военная операция в Си­рии пользовалась в России широкой общественной поддержкой.Никто — за исключением отдельных любителей «помахать са­блей» — не испытывал осо­бого восторга от того, что наши летчики вступили в боевые действия в далекой, незнакомой и малопонятной стране. Но Кремль сумел убедить население: речь идет не о бессмысленной авантюре с целью показать всем «величие российской сверхдержавы».

Речь идет о тяжелом, болезненном, рискованном, но необходимом решении, призванном защитить самые важные национальные инте­ресы страны.

Если самолет с отды­хающими упал в результате теракта, то в броне этой ши­рокой общественной под­держки непременно появят­ся трещины. На фоне такой чудовищной трагедии любые логические аргументы блед­неют и пасуют перед аргу­ментами эмоциональными. Когда цена «защиты нацио­нальных интересов страны» является пусть высокой, но абстрактной, общество готово заплатить ее без ко­лебаний. Но когда эта цена вдруг становится до ужаса конкретной и выражается во внезапной массовой смерти полных жизненной энергии и счастливых людей, то ситуа­ция меняется.

Я не знаю, насколько широкое распространение получат настроения, суть ко­торых выражается во фразе «если бы мы не полезли в Си­рию, этого бы не случилось». Но такие настроения непре­менно появятся. Появятся, но никоим образом не смо­гут изменить магистрально­го направления стратегии Владимира Путина на Ближ­нем Востоке.

Если версия о терак­те подтвердится, то Путин не намерен ни сворачивать российскую военную опера­цию в Сирии, ни, напротив, ее внепланово расширять. «Любая сухопутная россий­ская военная операция в Си­рии была бы для нас чрезвы­чайно опасной ошибкой. Эта ошибка ни в коем случае не будет совершена», — сказал мне собеседник из путин­ского окружения.

Я считаю это заявление исключительно важным. Если гибель самолета — действи­тельно результат теракта, то целью этого злодеяния с большой долей вероятности была не только и не столько месть. Я думаю, что этой це­лью было как раз провоциро­вание России на встречные действия, на непродуман­ные эмоциональные шаги, на заманивание России все глубже в зыбучие пески си­рийского кризиса. Похоже, что в Кремле рассуждают аналогичным образом.

Вот, пожалуй, и все, что пока можно сказать о том, что произойдет, если под­твердится версия теракта. Но кое-что имеет смысл очень четко для себя уяс­нить даже в случае, если эта версия будет признана ложной. Из разговоров с российскими официальны­ми лицами я понял: в наших правительственных кругах считают меры безопасно­сти в египетских аэропортах явно недостаточными.

Но если раньше можно было говорить просто о су­ществовании серьезной и реальной угрозы, то сейчас размер такой угрозы увели­чился многократно. Я опять же не призываю ни к чему конкретно — я не обладаю необходимым для этого уровнем компетентности. Но я вижу, как, выдавая предва­рительные заявления о при­чинах авиакатастрофы, каж­дый «игрок» четко блюдет свой интерес. Египет делает все, чтобы не погубить свой туристический потенциал и не лишиться жизненно важ­ного источника доходов. Авиакомпания, напротив, ки­вает на некое таинственное «внешнее воздействие».

Разумеется, подоб­ная борьба всех и вся за свои интересы естествен­на и неизбежна. Но не ме­нее естественной должна быть и борьба Российского государства за интересы своих граждан. Египет и его нынешний военный ли­дер — друг и стратегический партнер Москвы. Но если выяснится, что причиной гибели самолета была про­реха в египетской системе безопасности, мы не должны бояться «обидеть союзника». То же самое относится и к случаю, если выяснится, что «корень» катастрофы кроет­ся в действиях российских авиаторов — управленцев, не летчиков. Президент не раз обещал навести порядок в этой сфере. Пора наконец это сделать раз и навсегда.

Михаил РОСТОВСКИЙ.