Газета "Кишиневские новости"

Мы нашли самое «хлебное» место для нищих в России

У столичных побирушек есть свой «Москва-Сити» — место с наилуч­шими условиями для их нищен­ского бизнеса. Это окрестности Покровского ставропигиального женского монастыря на Таганке. На его территории находится храм с мощами блаженной старицы Матроны, почитавшейся как про­рицательница и чудотворица уже при жизни. Люди ежедневно идут к Матронушке — чтобы приложиться к мощам и попросить святую о за­ступничестве перед Богом. Для ни­щих это практически неиссякаемый источник дохода. А пятачок земли рядом с Покровским монастырем, по мнению экспертов, является са­мых хлебным местом для попроша­ек во всей России.

Каждый день к Матроне приходит до трех тысяч паломников, в выходные — до 25 тысяч, в престольные праздники — до 50 тысяч чело­век. Есть немало свидетельств, когда прихо­жане через небольшое время после «визита» к святой разбирались в себе, справлялись с трудностями. Скептики и психологи говорят о самовнушении, верующие называют проис­ходящее чудом.

А еще каждый вечер у стен монастыря происходит чудо исцеления. Семь калек, про­сящих милостыню в течение дня, встают с ин­валидных колясок, отбрасывают костыли и от­правляются по домам на своих двоих. Правда, православная церковь вряд ли когда-нибудь признает этот факт чудом. Тем более что на следующее утро их болезни возвращаются — и «калеки» вновь выходят на «лечение». А па­ломники, направляющиеся в монастырь, про­должают подавать «инвалидам» милость.

На смену цыганам пришли бабушки славянской внешности

Попрошайки встречаются на протяжении всей дороги к храму. На Таганской улице, при выходе из станции метро «Марксистская», на расстоянии в несколько десятков метров друг от друга всегда сидят две-три пожилые женщины.

— Бабушки тут работают не первый год, — говорит лидер общественного дви­жения «Альтернатива» Олег Мельников, со­гласившийся раскрыть мне околоцерковные секреты. — Одно время по дороге от станции метро к монастырю стояло много цыган. По­том им как-то разом перестали подавать по всей России, и на смену пришли бабушки сла­вянской внешности. А цыгане переместились к мечетям. Самое печальное, что мусульмане тоже подают им. В исламской традиции, как и в христианской, милостыня тоже приветству­ется.

Половину заработанного «таганские» ба­бушки отдают «хозяину», половину оставляют себе, продолжает мой собеседник.

— Половина — это прилично? — интере­суюсь у Олега.

— Половина — это 15–20 тысяч рублей.

Прикидываю общий доход: 40 тысяч ру­блей в месяц — не каждый москвич имеет та­кую зарплату. А 20 тысяч — весьма приличная прибавка к пенсии.

— Ольга, вы не поняли: 15–20 тысяч ру­блей — это не в месяц, а в сутки, — огороши­вает меня собеседник. — Эти цифры я беру не с потолка. Когда я под видом нищего просил милостыню, минимально в час зарабатывал 700 рублей, максимально — 3500. В среднем выходило от 1500 до 2000 рублей в час.

Средоточие нищих начинается у Таган­ского ЗАГСа (он находится в непосредствен­ной близости от монастыря). Это заведение, кстати, побирушки ненавидят. Десятки ма­шин, сотни новобрачных и гостей в физиче­ском смысле перекрывают «дорогу к храму». И, ясное дело, женихам и невестам не до ни­щих. «В субботу — главный свадебный день — доход попрошаек снижается процентов на тридцать, хотя основная масса людей идет к Матроне именно в выходные», — поясняет Олег.

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

Директор правозащитного центра Всемирного русского народного собора Роман СИЛАНТЬЕВ:

— Что движет людьми, подающими ми­лостыню? Исторически к нищим в России всегда относились с пониманием. Согласно православной традиции принято было по­могать бедным. И нищие пользовались этим еще сотни лет назад. Но сейчас ситуация до­шла до абсурда. Больше 90% попрошаек — или мошенники, как у храма блаженной Ма­троны, или рабы, которых калечат, чтобы они вызывали у подающих больше жалости. Есть псевдоправославные секты, которые соби­рают у церквей и переходов средства якобы на помощь больным детям, но на деле эти деньги оседают в карманах руководителей этих сект.

У ворот замечаю женщин, бойко торгую­щих гвоздиками, розами и лилиями. Дело в том, что Матрона всегда любила цветы, поэ­тому верующие стараются принести в мона­стырь хотя бы скромный букетик. Но далеко не каждый задумывается о заблаговременной покупке подарка — хотя бы на выходе из стан­ции метро. Многие доходят до монастыря и обнаруживают, что цены на живой товар здесь повыше, чем в среднем по городу. Заработать можно даже простой перепродажей цветов, купленных в паре кварталов от места палом­ничества, не говоря уже об оптовых закуп­ках. В ларьке гвоздичка стоит 40–50 рублей, а у входа в монастырь — 70–80. Но редкий паломник станет жадничать. Между тем при­быль с одной гвоздички составляет 30 рублей, с десяти — 300 руб., со ста — 3 тысячи руб.

В любое время года в любой день цветоч­ники имеют гарантированный источник дохо­да. Впрочем, за заработками профессиональ­ных нищих торговцам не угнаться.

— Небольшой клочок земли непосред­ственно у Покровского монастыря является самой хлебной точкой заработка профессио­нальных нищих в столице, да и в России — это я вам ответственно заявляю, — продолжает Олег. — В течение дня, просто сидя в инва­лидной коляске, «калеки» зарабатывают до 50 тысяч рублей. В праздники им могут «на­кидать» и 60–70 тысяч.

«Люди почитают нас за избранников Божьих»

— Самые щедрые знаете кто? Простаки, приехавшие к Матроне из регионов, — рас­сказывал мне один из профессиональных нищих. — Они даже не из корысти дают нам, типа чтобы спокойствие купить, а по доброте душевной. Нам того и надо. Муками совести здесь никто не страдает. Кинет бабулька «со­тку», а я посмотрю на нее жалостливо, здоро­вьица пожелаю да крестом осеню — так она мне еще купюру положит.

Во двор монастыря попрошаек не пуска­ют охранники. Но они прекрасно чувствуют себя и у стен.

— Люди почитают нас за избранников Божьих, — откровенничает попрошайка. — Бывает, нажрется кто, на землю повалится, руку выставит — еще больше подают. Дума­ют, наверное, что падучая напала. Но вообще бухаем мы редко — мы же не алкаши какие!

Сильно напиваться нельзя, иначе можно потерять контроль над ситуацией. Дело в том, что по закону жанра на глазах публики должны быть только монетки. Бумажные деньги уби­рать надо сразу, иначе перестают подавать.

Но даже и это обстоятельство отнюдь не главное в почти что «монастырском» образе жизни профессиональных побирушек. «Точка у стен Покровского монастыря отличается от прочих, — говорит Олег. — В основном здесь попрошайничают местные жители. Они дей­ствительно не алкаши. Почти все живут рядом с храмом. За многими после «работы» приез­жают на хороших иномарках, такси. Да у них и у самих есть личные автомобили. «Нищие» сидят у монастыря по доброй воле. Здесь нет «рабов», которых насильно привлекают по­прошайничать. Все — добровольцы».

КСТАТИ: 1635 году царь Михаил Фе­дорович в память своего ро­дителя — патриарха Филаре­та, основал мужской монастырь на месте кладбища бездо­мных и странников. Монастырь был до­строен при царе Алексее Михайловиче за счет средств, полученных благодаря сдаче в аренду землевладений, отчего в простонародье назывался «комнатным». Затем был возведен каменный собор По­крова Богородицы, церковь Воскресения Словущего и трехъярусная колокольня. В 1929 году монастырь закрылся.

24 ноября 1994 года Священный синод принял решение о возрождении Покров­ского монастыря в качестве женской мо­нашеской обители. 1 мая 1998 года из могилы на Даниловском кладбище Мо­сквы в монастырь перенесли останки Матроны Никоновой. 2 мая 1999 года Ма­трона была прославлена в лике местноч­тимых святых как «блаженная Матрона Московская», а в 2004 году на Архиерей­ском соборе состоялась общецерковная канонизация. По данным на 2014 год, в монастыре проживало 50 сестер.

Как можно попасть в мафию у монастыря? «Очень сложно, — отвечает Олег. — Как пра­вило, через знакомых знакомых. Но именно на эту «точку» уже никого не пустят — во всяком случае, на постоянное место «работы».

У храма Матроны, как, впрочем, и в дру­гих местах, стоит строго определенное коли­чество попрошаек. Больше «нормативного показателя» их быть не может. Принципы, просчитанные месяцами и годами, такие: у стен монастыря должны трудиться девять «работников» в выходные и семь — в будни. В день может стоять не больше двух инвалид­ных колясок. Если больше — обесценивается факт «безногости», и деньги кидают не так щедро. Но и присутствие только одного коля­сочника подрывает «экономику» бизнеса — он в любом случае соберет меньше купюр, чем вдвоем с коллегой. Иногда, правда, мошен­ники экспериментируют.

— Видите, парень сидит на табуретке? Сколько я помню, он был в инвалидной коля­ске, рядом стояли два костыля, — подмечает мой сопровождающий. — Но как бы ни было, вечером прохожие увидят его на двух ногах, совершенно нормально передвигающегося до своей машины.

«Увидели батюшку с протянутой рукой? Это мошенник»

Изредка, правда, к стенам монастыря все-таки прибиваются неместные.

— О, новая бабуля, раньше я ее здесь не видел, — говорит Олег.

Подходим. На вид бабушке лет 75. Одета чистенько, улыбается. Говорит, что приехала к Матроне из Тверской области, теперь соби­рает деньги на обратную дорогу.

— Давно сидите?

— Час, внученька. Я здесь первый раз.

Правда, через некоторое время бабуля проговаривается, что уже была здесь: «Меня никто не обижает. Я обычно немного сижу, часа по два».

— И сколько собираете?

— Как когда. Сегодня я набрала 400 ру­блей.

— Хватит этой суммы вам на дорогу?

— Хватит. Сейчас собираться буду.

Может, я неважный психолог, а может, бабуля — гениальная актриса, но в общем и целом я ей поверила.

— Бабуля врет, — делает вывод Олег, как только мы отходим от «тверичанки». — Сидит она здесь не час, а гораздо больше, и собрала, думаю, несколько тысяч рублей.

Любопытствую: как нищие сосуществуют под стенами монастыря? Не конфликтуют?

— Нет, смотрящий такие вещи сразу пре­сечет.

— А где смотрящий?

— Он всегда рядом. Хотя мы его не ви­дим. Но если сейчас встанем в один ряд с попрошайками или будем с ними долго гово­рить, он подойдет.

К нам так никто и не подошел. То ли нас не сочли «угрозой» бизнесу, то ли решили не связываться с Олегом: во время своего экс­перимента (он просил милостыню, сидя в инвалидном кресле) Олег доставил немало неприятностей околомонастырской мафии. «Когда я стоял, подошел смотрящий и начал угрожать. Участники нашего общественно­го движения взяли его под белы рученьки и сдали в полицию. А священник, собиравший пожертвования неподалеку, на поверку ока­зался зэком с пятью судимостями и не имел ни малейшего отношения к храму, — вспоми­нает активист. — Служители церкви, к слову, вообще не просят подаяния за пределами культовых сооружений. Увидели священника с протянутой рукой — с большой долей веро­ятности это мошенник».

— Есть надежда, что нищенский бизнес прекратит свое существование?

Олег задумывается.

— Да. Наперсточники-то, например, ушли, поскольку народ в конце концов осо­знал, что это чистой воды мошенничество. Так и с попрошайками. Главное — убедить людей не подавать им. Многие нищие несоизмеримо богаче тех, кто кидает им деньги. И об этом нужно помнить.

Ольга ГРЕКОВА.