Газета "Кишиневские новости"

Ближайшее будущее нефтяного рынка

На Ближнем иСреднем Востоке есть все. Есть богатейшие запасы де­шевой по себестоимости нефти, есть постоянно блуждающая по региону искра большой или локальной вой­ны, сейчас полыхнувшая в Йемене, есть переговоры, открывающие вы­ход Ирана из-под режима санкций США и ЕС. Какова c экономической точки зрения главная результирую­щая всего этого, если ее выразить в будущей цене барреля нефти?

В поисках нового баланса

Что нефтяной рынок непредсказуем, дав­но известно. В Москве это любят повторять. Правда, в Эр-Рияде с этим явно не согласны. Там умеют и обваливать нефтяную конъюн­ктуру, как это было в конце 2014 года, когда крупнейший экспортер нефти отстаивал свою рыночную нишу от посягательств новых не­фтяных производителей, прежде всего аме­риканских «сланцевых революционеров», и разворачивать цены вверх.

Крупнейшая нефтедобывающая ком­пания мира — саудовская государственная Saudi Aramco — меняет свои ценники доста­точно часто. Так, на март она предоставила скидку для азиатских покупателей — прежде всего Японии, Китая и Кореи — на 90 центов с барреля. А вот для США тогда, напротив, нефть подорожала на 15 центов. Сейчас же анонсированные на май поставки в Восточную Азию, а это примерно 60% общего сбыта сау­довской нефти, будут дороже на 30 центов.

Правда, все эти ценовые манипуляции не означают, что саудовцы полностью контроли­руют рынок. Как заявил партнер консалтин­говой компании RusEnergy Михаил Крутихин: «Все зависит от конъюнктуры: если компания чувствует, что не потеряет свои рыночные ниши, что покупатели готовы платить, цены повышаются. Это очень и очень косвенный индикатор того, что происходит на рынке в плане спроса-предложения».

А тут еще война в Йемене и готовящееся возвращение на рынок иранской нефти, да и тот факт, что нефтяные фьючерсы — уже не только инструменты товарного рынка, они фактически используются и на валютном рын­ке. Как отреагируют цены на нефть?

Любое обострение обстановки в араб­ском мире, тем более применение вооружен­ной силы, как это сделала Саудовская Аравия против Йемена, толкают цену нефти вверх. На другой чаше весов — перспективы возвраще­ния иранской нефти и возможное подорожа­ние доллара, что станет следствием ожиданий роста ставки Федрезерва, которые несколько охладили протоколы мартовского заседания Комитета по открытым рынкам, страховка в этом случае — дешевеющая нефть.

Каким же будет баланс?

Что может Иран?

Стратегически определяющий фактор — Иран.

Нефтяное эмбарго на поставки из этой страны в нынешнем виде сложилось в 2012 году — ЕС ввел запрет на импорт иранской нефти, США (которые запретили своим ком­паниям покупать иранскую нефть еще в конце 1980-х) ввели вторичные санкции — направ­ленные на перекрытие закупок иранской неф­ти третьими странами.

В итоге экспорт нефти из Ирана упал бо­лее чем вдвое — с 2,5 млн баррелей в сутки в 2011 году до 1,1 млн баррелей в сутки в 2013 году (первый полный год после введения эм­барго). Иран опустился со второго места в списке крупнейших производителей нефти среди членов ОПЕК на пятое (после Саудов­ской Аравии, Ирака, ОАЭ и Кувейта). До се­редины 2012 года, когда было установлено эмбарго, Исламская Республика поставляла нефть в 21 страну. После ослабления санк­ций в ноябре 2013 года возможность закупать иранскую нефть получили шесть стран — Ки­тай, Индия, Япония, Южная Корея, Турция и Тайвань. Санкции США не распространяются на поставки иранского конденсата, исполь­зующегося в качестве сырья для производ­ства бензина и продуктов нефтехимии, если у покупателей отсутствуют альтернативные источники поставок этого вида углеводоро­дов. В январе–мае 2014 года экспорт нефти с конденсатом из Ирана увеличился на 300 тыс. баррелей в сутки, до 1,4 млн баррелей в сутки в годовом выражении (данные IEA). Почти весь прирост пришелся на поставки в Китай и Индию. Если же говорить об экспорте исключительно сырой нефти, Bloomberg при­водит подсчеты, по которым в декабре 2014 года и январе 2015 года ее поставки из Ира­на составляли стабильно 1,33 млн баррелей в день.

В начале апреля между шестеркой меж­дународных посредников и Ираном были достигнуты предварительные договоренно­сти, открывающие возможность для снятия санкций с Исламской Республики и доступа иранской нефти на глобальный рынок. После известий о достижении договоренности цена марки Brent рухнула более чем на 5%. Но это была спекулятивная реакция, цены быстро вернулись на исходные позиции.

В середине марта министр нефти Ира­на Биджан Намдар Зангане заявлял, что его страна в состоянии нарастить экспорт нефти на 1 млн баррелей в сутки в течение несколь­ких месяцев после снятия эмбарго.

Миллион — это не просто впечатляющая цифра. Есть оценки, что Саудовская Аравия примерно на тот же объем увеличила постав­ки, сбив цены в ходе борьбы с американскими сланцевиками. Это именно та величина, кото­рая может существенно повлиять на цены, то есть резко опустить их.

Выдвигается и такая версия: чтобы сдержать падение цен при выходе Ирана на нефтяной рынок, ОПЕК может снизить кво­ты. Но она встречает серьезные возражения. Суть в том, что ключевые игроки в ОПЕК это 4 государства: Саудовская Аравия, Кувейт, Катар и Эмираты, которые вместе экспорти­руют больше половины всей нефти картеля. Солирует в квартете Эр-Рияд. Но именно эти страны имеют давние политические и религиозные разногласия с Ираном, и они вряд ли пойдут ему навстречу, обеспечивая рост доходов Тегерана снижением своих собственных поступлений. ОПЕК — это все что угодно, но только не команда единомыш­ленников.

Время — деньги

Что иранский выход на нефтяную сцену опустит цены, понятно; как это будет проис­ходить, каких глубин достигнут цены, зависит от скорости возвращения Ирана.

Здесь оценки расходятся. Пока превали­рует сдержанный подход, отталкивающийся от того, что «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается».

Во-первых, до полного снятия эмбарго необходим еще целый ряд процедур, вклю­чая заключение МАГАТЭ, подтверждающее, что иранская ядерная программа не имеет военной направленности.

Во-вторых, существенно увеличить объе­мы поставок нефти — это не просто повернуть кран. Нужно привлечение компаний, проведе­ние конкурсов.

В-третьих, в резком наращивании поста­вок не заинтересован и сам Иран. Зачем же продавать нефть по резко падающей цене?

Стоит добавить, что среди нефтяных ком­паний, занявших позицию низкого старта в ожидании открытия новых возможностей до­бычи нефти в Иране, есть и российские.

Директор по исследованиям VYGON Consulting Виталий Ермаков предупреждает: «Возможный выход Ирана на международный рынок с дополнительными объемами в 1–1,5 млн баррелей в день действительно может сдвинуть всю кривую предложения, доба­вив огромный новый сегмент очень низкой по себестоимости нефти. Это, несомненно, продлит период действия низких нефтяных цен». Параллельно «может ускориться про­цесс отсечения высокозатратных проектов на глубоководном шельфе и в Арктике». Следует добавить и сланцевые проекты.

Таким образом, возможно два сценария. Первый — пессимистичный. Совпадение иранского нефтяного наступления и серьез­ного падения темпов роста производства в Китае (крупнейшем импортере черного зо­лота) может дать краткосрочное падение цен до 20 долларов за баррель. Для рубля, кото­рый все еще сильно зависит от котировок, это означает такой же краткий отскок к курсу в 120 рублей за доллар, полагает Сергей Хестанов. Впрочем, подобный экстремальный сцена­рий, по его мнению, маловероятен. Второй сценарий подразумевает плавный выход Ира­на на рынок. В этом, гораздо более вероятном сценарии цены на нефть останутся примерно на текущих уровнях в 50 долларов за баррель и выше.

Николай ВАРДУЛЬ, главный редактор «Финансовой газеты».