Газета "Кишиневские новости"

В нынешнем году 12 апреля ока­залось перегружено «красными датами»: Пасха, День космонав­тики… Однако далеко не все знают, что на «двенадцатое – четвертое» выпала и еще одна календарная «отметина», только не «красная», а «черная»: ровно 45 лет назад, 12 апреля 1970 года затонула совет­ская атомная подводная лодка К-8. Это была первая катастрофа такого масштаба с нашими АПЛ. О страш­ных и героических событиях почти полувековой давности мы узнали от зам. председателя общественного совета «Памяти экипажа АПЛ К-8» Эли Князевой.

Атомная торпедная подводная лодка К-8 проекта 627А «Кит» возвращалась с боевого дежурства. Вечером 8 апреля 1970 года суб­марина находилась в Атлантике, в Бискайском заливе. Командир – капитан II ранга Всеволод Бессонов, отдал приказ начать всплытие на перископную глубину для проведения сеанса связи. А вскоре после этого ему доложили о возникновении пожара на борту: почти одно­временно огонь разбушевался в 3-м и 7-м отсеках. Причиной могло стать короткое за­мыкание силовых кабелей.

Добровольно замурованные

Через несколько минут вышла из строя силовая электросеть, и сработала аварийная защита одного из реакторов. Другой при­шлось отключать вручную. Это сделали ценой своей жизни четыре офицера первой смены, дежурившие на посту управления главной энергетической установки, который находил­ся в 7-м отсеке: инженер-капитан III ранга В. Г. Хаславский, инженер-капитан-лейтенанты А. С. Чудинов и А. В. Поликарпов и инженер-старший лейтенант Г. В. Шостаковский. Уви­дев, что огонь вот-вот ворвется в помещение поста, они наглухо задраили дверь в него, прекрасно понимая, что тем самым отрезают себя от пути наружу, к спасению. Погибая в самом начале трагедии, эти четверо успели сделать самое важное для предотвращения ядерной катастрофы: они заглушили реактор. «Прощайте, не поминайте лихом!» – услыша­ли их последние слова в соседнем 6-м отсе­ке, где на тот момент еще сохранялась связь с ГЭУ.

Лодка совершила аварийное всплытие. Системы связи, находившиеся в центральном посту в выгоревшем 3-м отсеке, оказались повреждены огнем, и командир АПЛ не имел возможности сообщить на базу об аварии. Между тем пожар продолжал распростра­няться по воздуховодам, и вскоре уже пять отсеков из девяти попали в огненную зону, там погибли 14 подводников.

Моряки, находившиеся в двух носовых отсеках, смогли выйти на верхнюю палубу. Из них составляли спасательные команды, кото­рые, рискуя жизнью, спускались в аварийные помещения, выводя оттуда наверх отравлен­ных ядовитым дымом людей.

Катастрофическая ситуация сложилась в 8-м отсеке. Заклинило аварийный люк, и 20 находившихся там подводников оказались в настоящем аду: переборка пылающего со­седнего отсека раскалилась, оттуда в поме­щение через сгоревшие уплотнители трубо­проводов и магистралей просачивался дым, угарный газ. Индивидуальных дыхательных аппаратов на всех не хватило (в то время они были очень громоздки). Кроме того в 8-м от­секе располагался еще лазарет, где лежал старшина I статьи Ю. Ильченко, которому недавно прооперировали аппендицит. Кора­бельный врач А. М. Соловей надел свой ИДА на больного старшину и тем самым спас его, пожертвовав собой: уже вскоре концентрация угарного газа в отсеке стала смертельной. Лишь через несколько часов злополучный люк смогли вскрыть снаружи моряки, вышедшие на палубу из носовых отсеков. После этого отравленных угарным газом вынесли наверх. Но, несмотря на это, люди продолжали уми­рать. В итоге из 8-го отсека осталось в живых только четверо. Сами они считали это просто чудом: ведь запас кислорода в дыхательных аппаратах был рассчитан всего на 2,5 часа, а их заточение в задымленной «коробке» дли­лось намного дольше.

В задраенном по сигналу аварийной тревоги кормовом 9-м отсеке на 19 человек было лишь четыре дыхательных аппарата. По­степенно и туда стал проникать дым и угар­ный газ, – люди начали терять сознание. В темноте, в неведении, что творится на лодке, подводники, не теряя присутствия духа, су­мели перезарядить систему регенерации, и она очистила воздух. Позднее все они сумели выйти наверх и включились в борьбу за спасе­ние корабля.

К утру 9 апреля экипаж потерял еще 16 человек. Кормовые отсеки, которые заполни­ли ядовитые газы, пришлось задраить. Из-за повреждений, полученных из-за пожара, в прочный корпус 7-го отсека стала поступать забортная вода. К-8 медленно, но верно осе­дала на корму. По приказу командира моряки, пока еще оставался запас воздуха высокого давления, несколько раз продували кормовые цистерны главного балласта для выравнива­ния дифферента и поддержания плавучести.

Через некоторое время у советских под­водников забрезжила надежда на спасение: недалеко от места аварии показался ка­надский транспорт «Clyv de ore». Однако на просьбу о помощи он не отреагировал и ушел, нарушив все законы международной морской конвенции. Зато через некоторое время над лодкой появились натовские «Орионы», на­правленные сюда, скорее всего, именно по сообщению «канадца». С самолетов фотогра­фировали тонущую подлодку, не пытаясь что-то предпринять для спасения русских. – Это было жестокое время «холодной войны».

10 апреля к терпящему бедствие атомо­ходу приблизился случайно заметивший его болгарский транспорт «Авиор» под командой советского капитана Рема Смирнова – и очень вовремя. Море начинало штормить, волнение с каждым часом усиливалось. «Авиор» принял на борт 43 человека из экипажа К-8, которым уже негде было находиться на родной лодке. Измученным людям предоставили каюты, сухую одежду, еду. А самое главное – через Варну в Москву наконец-то передали сообще­ние об аварии.

Лишь к концу третьих суток после начала пожара к АПЛ подошли советские суда, нахо­дившиеся в этом районе Атлантики. Капитан атомохода Бессонов получил от командова­ния приказ любой ценой бороться за спасе­ние лодки. Однако выполнить его становилось все труднее. Разыгравшийся шторм сводил на нет все усилия взять аварийную субмари­ну на буксир: прочные канаты не выдерживали ударов стихии и рвались. К вечеру 11 апреля командир АПЛ принял решение снять еще 30 человек экипажа с лодки, так как из-за боль­шой концентрации угарного газа уже и в двух носовых отсеках ее людям нельзя было нахо­диться.

В число эвакуируемых включили и стар­шину I статьи Леонида Чекмарева, являвше­гося секретарем корабельной комсомольской организации. Причиной тому послужили об­стоятельства сугубо «политические»: он был избран делегатом от Мурманской области на XVI съезд ВЛКСМ, который начинал работу со­всем скоро. Однако Леонид отказался от та­кой привилегии и отправил на шлюпку вместо себя старшего матроса Б. Кириченко – пото­му, что были они земляками, друзьями, а кро­ме того у Бориса рос маленький сынишка.

Очень не просто оказалось снять с тер­пящей бедствие субмарины запас ядерных торпед, хранившихся в носовом отсеке. Пе­реправа их на спасательные суда в условиях штормовой качки была чрезвычайно риско­ванной операцией.

В ночь на 12 апреля на борту К-8 осталась только одна боевая смена – 22 моряка во гла­ве с Бессоновым, самые опытные матросы и офицеры. Все они ютились в рубке, где только и можно было теперь находиться. Очередную попытку завести буксир надеялись повторить утром.

Дифферент к тому времени сильно уве­личился, – волны перекатывались через корму корабля, а нос его был сильно задран вверх. Но никто не ожидал, что лодка пойдет на дно: ведь опыта подобных ситуаций с нашими АПЛ тогда еще не было. К утру К-8 окончательно потеряла запас плавучести и, резко опроки­нувшись на корму, «солдатиком» ушла на дно вместе с остававшимися на ней моряками.

В результате катастрофы из экипажа субмарины погибли 52 человека, спасти уда­лось 73.

Гибель К-8 стала первой серьезной по­терей советского атомного флота. Комиссия, расследовавшая эту трагедию, сделала вы­вод, что авария вызвана исключительно «тех­ническими причинами», действия командира и экипажа были признаны верными.

Лодку так и не подняли. Вот уже 45 лет К-8 с заглушенными реакторами лежит на глу­бине 4680 метров в 490 км северо-западнее берегов Испании. По некоторым сведениям, на борту ее остались четыре ядерные торпе­ды, однако данные проводимых замеров по­казывают, что радиационный фон в этой мест­ности не превышает обычный уровень.

Родина сэкономила на орденах

Родственникам жертв этой морской ка­тастрофы сообщили, что моряки погибли «при выполнении служебного долга». Выжившим членам экипажа порекомендовали «забыть» о случившейся трагедии (которая произошла вдобавок в очень неудачное время – прямо на кануне помпезно отмечаемого в Советском Союзе 100-летия Ленина!). Для верности с них взяли подписку о неразглашении.

Закрытым Указом Президиума Вер­ховного Совета СССР от 26 июня 1970 года командир АПЛ К-8 Всеволод Бессонов по­смертно удостоен звания Героя Советского Союза. Все погибшие моряки, не зависимо от звания, и все оставшиеся в живых офицеры были награждены орденом Красной Звезды, а уцелевших матросов наградили медалью Ушакова. Однако если живые получили свои награды, то, как сообщила нам Эля Князева, для родственников погибших членов экипажа К-8 ордена остались только на бумаге.

Даже в семье командира Бессонова нет Звезды Героя Советского Союза. Некоторые семьи, правда, получили орденские книжки без указания в них номера ордена, но и они вручены далеко не всем.

За прошедшее с той поры время членам Общественного совета «Памяти экипажа АПЛ К-8» известен лишь единственный случай, когда родственникам моряка, погибшего на этой субмарине, удалось все-таки добить­ся получения его награды: матери старшего матроса К. Фрешера после ее многократных обращений в военкомат, в 1993-м – то есть 23 года спустя! – все-таки выдали на руки и орден Красной Звезды, и орденскую книжку ее сына.

Информация о трагедии советского ато­мохода, случившейся в апреле 1970-го, дол­гие годы хранилась под грифом «секретно». Об истории с К-8 знал только узкий круг воен­ных и некоторые из семей ее офицеров. Лишь в 1989 году, после гибели АПЛ «Комсомолец», стали появляться в СМИ первые упоминания и о катастрофе подлодки К-8.

В 2010 году, когда отмечалось 40-летие трагедии в Бискайском заливе, на базу атом­ных подводных лодок Северного флота в по­селок Гремиха приехала Марина Русина – за­меститель адмирала Кузнецова из Общества ветеранов-подводников 7-й дивизии АПЛ Северного флота. Здесь она встретилась с женой одного из погибших, капитана III ранга Хаславского, Тамарой Николаевной, у кото­рой много лет хранились фотографии, пере­снятые из личных дел и адреса подводников – жертв катастрофы на К-8. Вдова передала эти материалы Русиной для поиска семей по­гибших.

Вскоре Общество ветеранов-подводников 7-й дивизии совместно с петер­бургским Государственным университетом морского и речного флота приняли решение увековечить память о героях К-8, а также при­везти на малую родину каждого погибшего моряка капсулу с морской водой – для симво­лического захоронения. По просьбе военных выпускниками Университета, которые служат на судах, проходивших через точку гибели АПЛ К-8, сделан забор морской воды в этом месте, о чем внесены записи в судовые жур­налы. Эта вода передана затем в Александро-Невскую Лавру, освящена и хранится в имен­ных капсулах.

Был организован также Общественный совет родственников «Памяти экипажа АПЛ К-8». Кроме того из курсантов Университета создана группа «Вахта памяти» под руковод­ством М. Русиной. Вошедшие в нее ребята начали поисковую работу, благодаря которой удалось отыскать родственников погибших членов экипажа К-8, доставить капсулы с мор­ской водой на родину каждого из этих героев и по старой морской традиции захоронить их там. Открыто несколько мемориальных досок, посвященных жертвам аварии К-8.

Сейчас удалось найти родственников уже всех погибших на атомоходе моряков и вос­становить биографию каждого из 52 героев.

В преддверии юбилейной годовщины трагедии прошло несколько мероприятий по увековечиванию памяти погибших моря­ков с К-8. В феврале представители поиско­вой группы «Морская Вахта памяти» побы­вали в городе Гусь-Хрустальный – на малой родине матроса Е. Самсонова (он погиб в числе добровольцев, до последнего оста­вавшихся на лодке). На фасаде техникума, где он учился, была открыта уникальная мемориальная доска из голубого хрусталя цвета воды Атлантики. На сам этот траур­ный день 12 апреля в Петербурге заплани­рован общий сбор родственников погибших и выживших членов экипажа подлодки. А 13 апреля там же, в Северной столице долж­но состояться открытие памятной доски в Университете морского и речного флота им. адмирала Макарова выпускнику это­го учебного заведения инженер-капитан-лейтенанту Александру Сергеевичу Чуди­нову, – одному из четырех офицеров АПЛ К-8, которые добровольно остались в заму­рованном отсеке, чтобы заглушить атомный реактор, и сгорели заживо. Память о таких людях не должна исчезнуть.

Александр ДОБРОВОЛЬСКИЙ.