Газета "Кишиневские новости"

Председатель Счётной палаты РМ побывал в редакции «МК» на следующий день после того, как ему было присвоено почётное звание «Om Emerit»

Серафима Урекяна принято шаблон­но называть то «крепким хозяйствен­ником», то «политическим тяжело­весом», а то и «серым кардиналом» молдавской политики. Мы же после разговора с ним можем лишь констати­ровать факт, что экс-примар Кишинё­ва по-прежнему находится в неплохой профессиональной форме. Икажется, даже собирается нас удивить.

Участвовать в «коммерции» не намерен

– Серафим Александрович, вы уже неоднократно заявляли о своём воз­можном участии в качестве кандидата в грядущих выборах мэра столицы. Не настало ли время дать твёрдый ответ?

– Это очень непростое для меня реше­ние, которое будет зависеть от множества факторов. Впрочем, у меня скопились уже сотни обращений от людей, которые устали от того, что сегодня творится в Ки­шинёве. Они прекрасно понимают, что го­род остро нуждается в грамотном и опыт­ном менеджере, который на второй день после избрания, что называется, начнёт давать продукцию.

– Вы рассчитываете на поддержку со стороны какой-либо парламентской партии?

– На выборы примара я могу идти только независимым кандидатом. Одна­ко и здесь не всё для меня ясно. Скажем, проевропейские партии могут поддержать меня, не выдвигая собственного канди­дата. А могут договориться с господином Гимпу и продвигать его протеже – нынеш­него примара Киртоакэ – в обмен на вхож­дение Либеральной партии в лоно альян­са. И это уже совсем другой вариант.

Если говорить о партиях левого тол­ка… Социалисты, полагаю, со своим кандидатом определились – это Зинаида Гречаный. А вот товарищ Воронин впол­не может счесть резонным оказать мне поддержку. Во всяком случае, Владимир Николаевич подобным поступком смыл бы много грехов со своей души…

– Так всё-таки чья поддержка станет для вас определяющей – рядового из­бирателя или некой политической силы с её специфическими интересами?

– Знаете, если уж совсем начистоту: я ни секунды бы не задумался, участвовать ли мне в этих выборах, будь я убеждён, что они пройдут честно (хотя бы так, как в 99-ом и 2003-ем годах). Заметьте, уве­ренность не в том, что люди проголосу­ют за меня, а только в том, что выборы будут настоящими. Если же намечается очередная «коммерция» – то увольте, в подобном я участвовать не намерен.

– Почему Кишинёв так заметно «опровинциалился» в последние пять-семь лет? Что говорит на этот счёт ваш одиннадцатилетний опыт градона­чальника и что в столице необходимо менять в срочном порядке?

– Главная беда Кишинёва в том, что городская власть сегодня обращается с ним, как с девушкой лёгкого поведения. И это напрямую связано с весьма ориги­нальным «стилем» управления столицей – когда действительно толковые руково­дители изгоняются из примэрии, а на их место усаживаются родственники и одно­классники, предельно лояльные лично Киртоакэ. Поэтому первое, что должен будет сделать человек, который сменит племянника Гимпу на этом посту – про­вести аттестацию всех работников при­мэрии. Без перегибов, но жёстко, дабы на ключевых постах оказались действи­тельно компетентные люди.

Должен сказать, я всегда, в том числе и в бытность примаром, руководствовал­ся известным принципом Дэн Сяопина: не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. Нам удавалось, при ограниченном бюджете, не только ре­монтировать, но и строить дороги в го­роде – ту же Измаильскую улицу рекон­струировали, снеся при этом 100 домов и потратив на всё 26 миллионов леев (на ремонт полутора километров Алеку Рус­со нынешние власти города умудрились ухнуть 150 миллионов). Или, скажем, Ка­федральный собор, от которого к концу девяностых остались, по сути, только стены, мы отстроили, не попросив у го­сударства ни бана. Когда я пришёл «на город» в 94 году, доля Кишинёва в бюдже­те страны составляла 24%, когда уходил через 11 лет – это были уже полновесные 86%. Количество экономических агентов за то же время с 17 тысяч увеличилось до 67 тысяч. При этом, согласно всем опро­сам того времени, примэрия Кишинёва воспринималась как самый открытый и прозрачный институт государственной власти в республике.

«Предавать запрещаю»

– Не так давно вы сказали, что по­следние парламентские выборы были самыми грязными за всю постсоветскую историю республики. В какой момент власть решила, что ей дозволено всё?

– Когда я сегодня наблюдаю, напри­мер, за эпопеей с банками группы ВЕМ, то в очередной раз прихожу к выводу, что Молдова все последние 24 года регуляр­но вешала себе на шею очень непро­фессиональную, своекорыстную власть. Только по этой причине страна понесла колоссальные потери. И главная из них – люди, грамотные, великолепно образо­ванные, именно их в первую очередь без­дарный политический класс оставил не у дел, а то и просто вытолкал за пределы республики. Параллельно унизив досто­инство этой страны, надругавшись даже над её историей.

Между тем, при грамотном руковод­стве, Молдову можно было превратить во вторую Швейцарию, даже не прилагая каких-то титанических усилий.

– Есть мнение, что к сегодняшне­му дню во власти республики прочно утвердился олигархический капитал. Вы это мнение разделяете?

– Денежные мешки пошли в политику после 2000 года. Путь олигархату открыл именно Воронин, которого в свою оче­редь привели во власть тогдашние так называемые демократы.

Помню, во времена СССР мне дове­лось строить по заданию ЦК партии са­харный завод в Бричанах, который стоил 300 миллионов рублей. В нулевых Олег Воронин купил его за 360 тысяч долларов, и только рельсы, снятые с железнодорож­ной ветки, соединявшей завод с украин­ской территорией, сумел продать за три с половиной миллиона долларов…

Кто сегодня не знает, что одна из пар­тий потратила на свою предвыборною кампанию 55 миллионов леев? Для кого секрет, что депутатское кресло стоит око­ло двух миллионов? Мы ведь не совсем наивные и понимаем, что такие деньги вкладывают, чтобы вернуть их с процен­тами. И когда нам обещают, что выведен­ные из трёх банков гигантские суммы вер­нутся обратно, я смеюсь – деньги воруют не для того, чтобы их возвращать. Благо молдавское общество так легко позволя­ет себя дурачить.

– Складывается впечатление, что ваши давние счёты с Владимиром Во­рониным всё ещё не окончены…

– Иногда Владимир Николаевич (с которым в своё время мы были дружны) совершал для страны действительно до­брые дела. К сожалению, негатива от ре­зультатов его политической деятельности – в разы больше. Неплохо мне знакомый Александр Лукашенко как-то сказал Во­ронину: «Держитесь с Урекяном вместе, и сможете свернуть горы». Но Воронин решил по-другому, пять лет пытался за­судить меня по дурацкому, надуманному обвинению, а когда ничего не вышло, на­чал канитель сначала. Но я, как видите, стойкий оловянный солдатик.

– Вы были человеком, сыгравшим едва ли не ключевую роль в создании АЕИ-1. Не чувствуете себя ответствен­ным за то, в какого монстра в итоге вы­родился альянс?

– После известных событий седьмого апреля Европарламент и ПАСЕ катего­рически настаивали на начале диалога между политическими силами Молдовы, европейцы очень не хотели, чтобы мы тут начали рыть траншеи. Гимпу и Филат вести диалог с коммунистами отказались сразу. В Кишинёв прилетели председатель ЕС Ван Ромпёй и министр иностранных дел Солана. Пригласили меня, говорят: «Кроме вас влиятельных переговорщиков не осталось…». Я ответил, что умения ве­сти диалог у меня хватит, но я также знал, с кем придётся иметь дело и во что это для меня может вылиться. В итоге на всех встречах в обязательном порядке присут­ствовал спецпредставитель Евросоюза Кальман Мижей. Соглашаясь на просьбу представителей ЕС о посредничестве, я сказал им, что в результате рискую со своим «Альянсом «Наша Молдова» не попасть в следующий парламент. Они от­ветили: «Решайте, что для вас важнее – ваше депутатство или страна»…

СП, косуха и верный BMW

– Это правда, что в тот момент были попытки соблазнить Вас постом президента?

– Нет, не правда. Никто ко мне с подоб­ными предложениями не обращался.

Было другое. Моего заместителя по партии, ныне, увы, покойного Василия Ба­лана, как-то привели в четырёхкомнатную квартиру в центре города, уже меблиро­ванную, и сказали: «Отдашь голос – она твоя, ещё и денег дадим». А у Василия как раз сгорел дом, и жилищные условия в то время были ужасные. И вот он при­шёл ко мне и напрямую выпалил: «Шеф, разреши тебя предать!». Говорю: «Васи­лий, поступишь, как задумал, я просто ис­ключу тебя из партии, а там уж сам разби­райся со своей совестью». «Ну, если ты против…» – сказал Василий и квартирой не соблазнился.

– А ведь лет за восемь до этого вы чуть не стали президентом…

– Это было, когда в республике впервые президента стали избирать не прямым голосованием, а составом пар­ламента. В противостоянии Барбалат-Воронин в тот момент сложилась явно патовая ситуация. И Владимир Николае­вич, надо отдать ему должное, не захотел провоцировать досрочные выборы и по­звонил мне: «Мы даём тебе 40 голосов, если найдёшь ещё 21 – иди в президен­ты». Но тут у меня начались «танцы» с демократами. Эту ситуацию у меня дома мы обсуждали за бутылкой «Абсолюта» с Дьяковым, который начал просить меня дать в обмен на поддержку некоторые расписки. «Ну будешь ты держать меня за… эти расписки», – сказал я и плюнул на президентские амбиции.

– Вы сегодня возглавляете глав­ный орган финансового контроля в стране. При этом практически у всех на виду из Молдовы элегантно исчезает миллиард евро, а у Счётной палаты не оказывается ни одного действенного инструмента, чтобы этому воспрепят­ствовать. Не обидно?

– В 2010 году, формально с подачи Гимпу, парламентом был принят закон, существенно ограничивающий возмож­ности Счётной палаты по контролю за финансовой и бюджетной политикой госу­дарства. В большинстве стран мира, где существуют СП, они наделены гораздо более широкими полномочиями.

Но сегодня мы работаем в трёх меж­дународный проектах, в том числе с Ми­ровым банком, в рамках международной программы «Тюнинг», и ВОФК Швеции для того чтобы предложить новый проект закона о Счётной палате, который помо­жет придать ей в Молдове ещё больший вес и эффективность.

Но самое важное, на мой взгляд, в другом. СП перестала быть той «дуби­ной» и инструментом устрашения, какой она была при коммунистах.

– Серафим Александрович, а как насчёт вашей личной репутации… охотника и байкера? Поддерживаете?

– На охоту в Молдове я не хожу со вре­мён конфликта с Ворониным, хотя своей коллекцией оружия дорожу по-прежнему. По той же причине – чтобы не подстав­лять людей – я отказался от председа­тельства в одном из байкерских клубов. Но косуха моя при мне, и я всё ещё не могу отказать себе в удовольствии прока­титься в выходной день на своём BMW.

Дмитрий ТЕРЕХОВ.