Газета "Кишиневские новости"

Туманную и аинственную Ан­глию недаром называли «ко­варным Альбионом». Решив разобраться, насколько это со­ответствует действительности, Владимир Познер и Иван Ургант отправились в свое очередное ав­топутешествие. Мы выяснили, по­чему на этот раз для поездки была выбрана именно Великобрита­ния.

— Владимир Владимирович, поче­му на этот раз вы с Иваном решили от­правиться именно на родину Шерлока Холмса?

— Это мой личный выбор. Меня с дет­ства пленила английская детская литерату­ра. Винни-Пух, Мэри Поппинс, король Артур и рыцари Круглого стола, Робин Гуд — это то, с чем я рос, все это для меня родное, многое могу наизусть вам рассказать. Если бы меня попросили назвать две самые ве­ликие литературы в мире, то, конечно, это была бы русская литература и английская. Когда мы сняли «Одноэтажную Америку» и потом «Тур де Франс» о Франции, кото­рую я люблю и хорошо знаю, все вокруг го­ворили: «Давайте про Италию!», все очень любят эту Италию. И мы сняли. Потом была «Германская головоломка», которая стала для меня очень трудной, потому что это была личная история. А потом я себе ска­зал: давай-ка я себе удовольствие устрою и сниму фильм про Англию.

— Свой юбилей вы отметили в Пари­же и называли Францию страной, в ко­торой вам наиболее комфортно. Чем, на ваш взгляд, она отличается от Ан­глии? Как англичане относятся к фран­цузам?

— Они отличаются категорически почти во всем. Это два народа, которые всю жизнь связаны друг с другом. Англию победили французы-норманны в 1066 году, в течение нескольких веков английский двор говорил только по-французски; в XIII–XIV веках Ан­глия вторглась во Францию, овладела по­ловиной ее территории, это была так назы­ваемая Столетняя война. Эти народы вечно соревновались, воевали друг с другом, веч­но друг другу завидовали. Соревновались во всем: какой университет древнее, какую страну считать главной в Европе, какой монарх оказал большее влияние?.. Англия и Франция не похожи ни в чем. Это совсем разные нации. Разные характеры, разный климат, разное питание. Еда — важней­шая часть культуры для французов. И вино. У англичан к этому совершенно другое от­ношение, очень простое. И не вино, а пиво. Англичане гораздо более жесткие люди, го­раздо менее изнеженные. Они же острови­тяне — менее общительные, более закры­тые, такие «японцы Европы», непонятные для всех. Англичане многослойные, у фран­цузов меньше слоев. В них легче добраться до сути. Кто-то сказал, и очень точно: «Все- таки главная черта англичанина — смуще­ние». Но сходятся эти народы в одном: они ни одной минуты не сомневаются в том, что они — лучшие в мире. Только француз вам об этом скажет с ходу. А англичанин будет стесняться, смущаться, из него это нужно будет вынимать клещами. Но думают они о себе именно так.

— Что, на ваш взгляд, было в этой поездке самым важным?

— Наверное, то, что я сделал для себя маленькое открытие. Англичане только сейчас начинают задумываться о том, кто они. Долгое время они были британцами, при этом все вассалы этой империи никог­да не забывали о том, кто они. Шотландцы о том, что они шотландцы, валлийцы — что они валлийцы, ирландцы помнили о том, что они ирландцы. А англичане стали британца­ми. Но с развалом империи британцев-то не стало. Ведь на самом деле Англия… она уже не Великобритания. Сейчас англичане вспоминают и ищут свое прошлое — то вре­мя, когда они были англичанами. Это време­на Елизаветы Первой, времена Шекспира.

— Какие встречи в Англии вы назва­ли бы самыми интересными?

— Наверное, одна из самых интерес­ных встреч была даже не с кем-то, а с чем- то. Я попал в изумительной красоты собор. В этом соборе хранится «Великая хартия вольностей», одна из четырех оригинальных копий, написанных от руки, с королевской печатью. Этот документ, который датирует­ся 1215 годом, вынуждает короля — в дан­ном случае Джона I — ограничивать свои полномочия. Сегодня мы бы такие ограни­чения назвали демократическими. Эта хар­тия — история демократии в чистом виде. Когда я ее увидел, у меня было ощущение, что я встречаюсь со старым знакомым, с ко­торым лично никогда не встречался. Вот такая необычная «встреча». Если говорить о собеседниках, то, пожалуй, наиболее ин­тересным оказался изумительный англий­ский писатель Стивен Фрай.

— Какое у вас любимое место в Ан­глии?

— Лондон, конечно же. Из-за этого фильма, когда я много бывал в Лондоне по работе, я его очень полюбил. Лондон — это множество маленьких городов, ко­торые слились в один огромный. Я люблю находиться среди чего-то такого, что исчис­ляется веками. Обожаю Вестминстерское аббатство. Несравненны лондонские парки с густыми газонами, по которым не просто не запрещено ходить: люди по ним ходят, отдыхают, устраивают пикники… Я всег­да знал, что англичане очень сдержанны и деликатны. Но что меня поразило: одну из сцен фильма мы снимали в парке, во­круг нас сидели и загорали люди. Мы с Ва­ней тоже расстелили одеяла, сели на них, у нас камера, съемка идет. В любом городе мира вокруг образовалась бы толпа зевак. А в Лондоне ни один человек не подошел. То есть им, конечно, было любопытно, но у англичан считается неприличным, невеже­ственным вторгаться в чужое частное про­странство.

— Пожалуйста, опишите типичного англичанина, на ваш взгляд. Кого вы бы назвали типичным англичанином?

— Пожалуй, это Черчилль: поразитель­ное чувство юмора, упрямство, коварство, отвага, немногословие, уверенность в своем превосходстве… Хотя, знаете, как только на­чинаешь описывать «типичного» того или это­го, получается что-то плоское, банальное.

— Как вы считаете, телезрители узнали из этого фильма для себя что-то новое про Англию?

— Да, конечно, только не спрашивайте меня, что именно. Цель всех моих фильмов в том, чтобы открыть страну и людей, в ней проживающих, нашим зрителям. Попытка передать дух, суть этой страны. Я не сни­маю туристические фильмы. Думаю, что зрители многое узнали для себя нового и неожиданного.

Валентина ПЕСКОВА.