Газета "Кишиневские новости"

Академик РАН Владимир Скулачев: «Максимальная продолжительность жизни — это очень стойкий параметр»

Каждый из нас стареет уже с семи лет, хотя мог бы, наверное, затор­мозить этот процесс. Живут же без запрограммированной старости африканские зверьки голые земле­копы, гренландские киты… Когда в начале 2000-х академику РАН Владимиру СКУЛАЧЕВУ пришла в голову идея поспорить с человече­ской природой и все-таки создать реальное «средство Макропуло­са», он сначала сам себе не верил. Приходил просить деньги у оли­гархов, а сам так честно и говорил им: «Дайте денег на науку, только я не гарантирую никакого чуда». Но чудо все-таки свершилось: ла­бораторные мыши, принимающие с пищей ионы Скулачева, живут в два раза дольше обычных сороди­чей и выглядят в старости настоя­щими молодками. Да и сам дирек­тор Института физико-химической биологии им. Белозерского, декан факультета биоинженерии и био­информатики МГУ им. Ломоносо­ва Скулачев в свои 78 лет на здоро­вье особо не жалуется. Неужто сам принимает таблетки от старости?

Ученый в башне из слоновой кости

— Владимир Петрович, расскажите, с чего все начиналось?

— В советские годы я никогда не уча­ствовал в общественных мероприятиях, апо­литичным был. Моим идеалом был ученый в башне из слоновой кости, то есть максималь­но изолированный от мира. Я и в науку пре­жде всего пошел потому, что это был некий островок гарантированной независимости. К примеру, тему, которой я занимался — окис­лительное фосфорилирование, — ни один партийный руководитель не мог даже выго­ворить с ходу, не то что понять.

— Что дало человечеству ваше от­крытие?

— Познание механизма запасания энер­гии в живом организме — это ни много ни мало открытие фундаментального закона жизни. Раньше ведь думали, что митохон­дрии — это химический котел. Оказалось же, что там вырабатывается электроэнергия. И с помощью этого электричества каждый день мы синтезируем своими митохондриями 40 килограммов АТФ (аденозинтрифосфата).

— То есть как 40 кг?

— АТФ — это универсальная энерге­тическая валюта клетки. Энергию, которая вырабатывается при сжигании питательных веществ кислородом, мы сначала конверти­руем в молекулы АТФ. А потом в тех местах, где нам нужна энергия для жизни, мы рас­щепляем АТФ и используем энергию этой молекулы для сокращения мышечных воло­кон, генерации нервных импульсов, синтеза белков, ДНК. Для всего! Масштаб процесса такой большой, что каждый день в среднем нам нужно 40 килограммов этой «валюты», а производят эти 40 кг в основном митохон­дрии.

— Мы даже не замечаем этих кило­граммов! А можно запастись энергией в виде АТФ впрок?

— В виде АТФ — никогда. Неизрасходо­ванную «валюту» АТФ мы меняем только на «рубли» в виде жира или углеводов. Кстати, если бы наш «кошелек» благодаря митохон­дриям ежедневно не пополнялся бы на 40 килограммов, то мы, естественно, к концу дня похудели бы на эти 40 кг. Вот какую роль играют наши митохондрии!

«Лекарство от старости, с которым ты одинок»

— Итак, этот фундаментальный закон жизни вы открыли, еще сидя в «башне из слоновой кости». Что было потом?

— Как бы ни ругали нынешнюю власть, с ее приходом у меня произошло некое прозрение. Я вдруг понял, что на мою сво­боду покушаться больше некому, к тому же появились частные деньги. В общем, я вы­шел из моей «башни». Задумался: «А что я, собственно, могу сделать?» И решил соз­дать новое вещество, которое поможет ми­тохондриям бороться с активными формами кислорода. Еще в 70-м году идея была вы­сказана мною вместе с моим учителем Се­вериным в журнале «Биохимия». В статье говорилось о том, что раз в митохондриях вы­рабатывается электричество, можно создать молекулы-«электровозы», чтобы доставлять какие-нибудь вещества в эти митохондрии. Митохондрия заряжена внутри отрицатель­но. И если наша молекула-«электровоз» имеет положительный заряд, она пойдет к митохондрии.

— Вы сказали, что важным моментом было появление частных денег. Почему в свое время вы не попросили их у государ­ства, ведь идея создания вещества лежа­ла на поверхности?

— Государство всегда жестоко к творче­ским единицам… Я был уверен, что мою идею не поддержат, назовут бредовой. Понимаете, когда ты ставишь большую цель, она сначала всем кажется фантастикой. Приходится идти против всех, это неизбежно, ты один. Потом, когда ты докажешь, что это реально, начнут завидовать, вставлять палки в колеса. А ког­да ты добьешься результата, все скажут, что это было ясно и так…

В общем, я поставил большую цель, и под нее надо было раздобыть большие част­ные деньги. Когда я пришел к Олегу Дерипа­ске и стал ему объяснять, кто я такой и на что мне нужны средства, он сказал: «Я все знаю: вы самый цитируемый в мире российский биолог. Этого не купишь». Но я честно доба­вил, что цель моя настолько велика, что я не сильно верю, что у меня получится создать настоящую таблетку от старения. «Но что- нибудь по пути к этой высокой цели у нас точно получится, уж средство от заусенца сделаем наверняка, это сто процентов», — сказал я ему.

— Это как у американцев, которые замахнулись на Луну, а попутно изобре­ли микроэлектронику… Кстати, а почему вы обратились именно к Дерипаске?

— Потому что он кончал физфак. Потому что он член попечительского совета МГУ…

— И что же было дальше?

— Подождите. Сначала совершим крат­кий экскурс в историю.

Помогайте конкурентам!

— В промежутке между 1980 и 2002 го­дом (в этот год мы начали искать деньги) в Кембридже некий Майкл Мерфи, соратник другого нобелевского лауреата, взял «ион Скулачева» (Sk+), подвесил к нему антиок­сидант и направил в митохондрию для уни­чтожения активного кислорода.

— То есть практически осуществил то, что вы объясняли теоретически в сво­ей статье про молекулы-«электровозы»?

— Да, он сделал это первым.

— Не кольнуло?

— Нет, совершенно не кольнуло. Он при­гласил меня в Кембридж, где я ему сразу ска­зал, что он выбрал не лучший антиоксидант. Я понял это чисто интуитивно.

— Вы же ему еще и советы давали?

— Да, пытался, но он замахал руками, сослался на то, что инвесторы требуют от него таблетки, он потратил много денег и уже не будет менять антиоксидант.

— Неужели у вас совсем-совсем не было ревности?

— Нет, в науке я не ревнив. К тому же благодаря Мерфи я быстрее понял, что в моем кармане благодаря ему неожиданно оказалась правильное решение — то самое, которым Майкл не захотел воспользовать­ся.

— Что же это было за решение?

— Если Майкл взял животный антиокси­дант, я остановился на растительном. Хлоро­пласт растений использует для уничтожения активного кислорода в своих клетках другой антиоксидант, гораздо более мощный, чем животного происхождения.

— Это и стало моментом истины?

— Да, после этого я и пришел к Дери­паске и предложил начать проект, исправив ошибку англичан. Мы синтезировали веще­ство Майкла Мерфи и несколько новых ва­риантов c антиоксидантом из хлоропластов зеленых растений. Один из этих вариан­тов — вещество SkQ1 — вчистую обыграло английское соединение. Кстати, недавно мы синтезировали еще более продвинутый вариант нашего вещества — SkTQ. В нем в качестве антиоксиданта используется веще­ство из особого растения.

— Какого же?

— Оно называется нигела. Это то самое растение, из которого добывают черный ку­мин (или зиру).

— Обычная приправа к плову? Вы ее выбрали специально?

— Да, мы изучали свойства многих рас­тений и нашли очень много древних меди­цинских статей, в которых именно зира упо­минается как средство от всех болезней. Оказывается, в ней содержится особый анти­оксидант. Но мы только начинаем исследова­ния этого варианта SkQ.

— Ваше вещество «едет на электро­возе» избирательно, только к больной клетке?

— Нет, оно действует на все клетки, осво­бождая их от ядовитых частиц кислорода.

— Неужели они так опасны? Но для чего-то тоже они вырабатываются…

— В небольших количествах они как раз полезны, способствуют размножению кле­ток. А когда их количество возрастает, они, наоборот, укорачивают «век» клетки.

— И с какого же возраста вредного кислорода становится больше, чем нуж­но?

— Похоже, что в определенных тканях лет с 10, а то и с 7.

— Как же так, а я думала, что человек начинает дряхлеть лет с 25…

— Да, да, мы начинаем стареть рано… Именно с 7-летнего возраста начинает па­дать количество гормона «молодости» мела­тонина. В 10 лет у человека самый высокий иммунитет, который после начинает только снижаться из-за увеличения количества того самого вредного кислорода. Разные функции начинают ослабевать в разное время. Сар­копения, когда ослабевают мышцы, действи­тельно начинается в 21–25 лет, кости и глаза слабеют после 35 лет, а антираковая защита — после 40 лет.

Как умереть молодым?

— Вернемся к веществу. В 2004 году вы развернули большой международный проект. Заказывали работы за грани­цей?

— Неоднократно. Например, с нами уже давно работает умнейший ученый- биоэнергетик, президент Шведской коро­левской академии наук Барбара Кэннон. У нее есть уникальные мыши, которых нет у нас, — они стареют в несколько раз бы­стрее обычных, что позволяет сделать ко­роче опыт.

— Так вы доказали, что вещество продлевает жизнь?

— Оно прежде всего позволяет до­живать до преклонных лет без болезней. А поскольку именно они укорачивают жизнь, то можно сказать, что благодаря веществу увеличивается продолжительность жизни. Это очень ярко показал даже не шведский, а российский эксперимент. Наше вещество мы опробовали в Санкт-Петербурге, в институте, где в виварии животные содержались в не­стерильных условиях, а потому большинство умирало от букета инфекционных болезней. Так вот, когда им начали добавлять в воду наше вещество, они стали жить вдвое боль­ше.

— Повысился иммунитет?

— Да. Точнее, перестал падать с возрас­том.

— Если иммунитет стареет с 7–10 лет, не означает ли это, что ионы Ску­лачева полезно начать принимать уже в этом возрасте?

— Да, и чем раньше начать терапию, тем лучше.

— Но дети же еще не выросли. Это не затормозит их развитие?

— Нет, на развитие, рост, взросление это не влияет.

— Значит, суть только в том, чтобы избавить организм от болезней?

— Именно. Очень интересные опыты мы проводили на собаках в одной школе служебного собаководства. У них есть такая проблема — с возрастом стареющие живот­ные, на дрессировку которых угрохали мно­го средств и сил, глупеют, теряют поисковые навыки. Когда уже таким «вышедшим в ти­раж» псинам стали давать воду с добавками нашего вещества, они смогли сдать переэк­заменовку.

— Вы как создатель вещества имеете право экспериментировать на себе. Даже не сомневаюсь, что Владимир Скулачев принимает ионы Скулачева. Изменения чувствуете?

— С глазами у меня был очень хороший эффект — сразу три болезни сдали свои по­зиции: глаукома, близорукость (упав с -7 до -3,5) и катаракта. За 8 месяцев ежедневного закапывания я полностью избавился от по­мутнения хрусталика. 5 лет уже прошло с тех пор, и катаракта не появилась. Но я продол­жаю капать.

— А от сухого глаза тоже надо капать не переставая?

— Это зависит от тяжести болезни. Ино­гда достаточно небольшого курса, чтобы за­лечить поврежденную роговицу, и болезнь отступает. В более сложных случаях, боюсь, придется применять долго. Окончательного ответа, к сожалению, я пока дать не могу. Клинические исследования еще продолжа­ются.

— Какой результат для вас мог бы считаться идеальным?

— Моя мечта, чтобы в ближайшем буду­щем мы могли добавлять вещество, блоки­рующее старение, в соль, как это делают с йодом. Ведь его нужно страшно мало. Для людей на производство глазных капель по всей России уже сейчас хватает нашей ла­боратории в МГУ им. Ломоносова. Для перо­рального применения все же придется соз­давать отдельное, но не слишком большое производство.

Наталья ВЕДЕНЕЕВА.