Газета "Кишиневские новости"

Главный подозреваемый в присвоении наследства великого художника, оцененного в миллиард долларов, — российское государство

«Последняя война среди людей будет войной за истину» — эти слова великого русского худож­ника, философа-мыслителя Ни­колая Рериха оказались про­роческими. Но мог ли он сам предположить, какая битва раз­вернется за его наследие? Что ответил бы искатель Шамбалы, проповедник всеобщей любви и милосердия, если бы узнал о бесконечных судебных процес­сах, где фигурирует его имя?!

На днях Арбитражный суд Московского округа подтвердил законность выселения из усадьбы в центре Москвы Международного центра и общественного музея Н.Рериха. Дело не только в здании, а во всей коллек­ции Рерихов, которая оценивается в милли­ард (!) долларов и которую общественный музей потерял. Деятели культуры и искус­ства тихо промолчали, потому что ситуация слишком скользкая, и не ровен час каждого, кто вступится, объявят врагом государства. Общественников, которые картины берегли и собирали, в последнее время кем только не называли — экстремистами, членами мафии, иностранными агентами.

Парадокс в том, что государство, «от­жавшее» одну часть коллекции у обществен­ников, позволило вторую разворовывать, раздаривать, безрассудно распродавать и чиновникам, и проходимцам, выдавшим себя за родственников Рериха.

Николай Рерих умер в 1947 году. Вскоре скончалась и жена. Елена Рерих перед уходом из жизни разделила наследие между двумя сы­новьями: старшим — ученым, востоковедом, лингвистом (он потом в России восстановил разрушенную Сталиным школу востоковеде­ния) Юрием, и младшим — художником, уче­ным, общественным деятелем Святославом. Всего месяц она не дожила до встречи старше­го сына с Никитой Хрущевым во время визита советского лидера в Индию в 1955 году. Юрий Рерих пообщался с ним, высказал желание вернуться на родину и организовать выставку работ отца. Хрущев поддержал.

Первую часть коллекции Юрий Николаевич отправил из Бомбея в СССР в 1957 году.

— О, что это были за со­кровища! — говорит директор «Реестра культурный ценно­стей» Владимир Рощин. — Сотни картин, в том числе на тканях (тибетские танки), редкие древние книги, ар­хеологические находки. Юрий Рерих надеялся, что все это будет народным достоянием, что это будет видеть простой народ. Сам он тоже переехал в СССР, получил гражданство и даже четырехкомнатную квартиру в новом доме на Ленинском проспекте (плюс машину «Волга» и дачу).

Забегая вперед, скажу, что эту часть кол­лекции постигла печальная и во многом позор­ная участь. Другая половина наследия осталась у Святослава. Он ждал подходящего момента передать это людям, но не повторить при этом ошибки брата.

Первая часть коллекции: пропажи из запасников

Итак, наследие, которое досталась Юрию Рериху, попало в СССР. Здесь он его разде­лил на две составляющие. Небольшую, са­мую любимую и значимую для себя, оставил в квартире на Ленинском, которая должна была получить статус мемориальной. Предполага­лось, что сюда будут приходить исследователи творчества Рерихов.

Вторую часть — 432 картины — Юрий передал в Государственный музейный фонд СССР.

В московской квартире Юрия Рериха было 187 живописных произведений, личная би­блиотека, куда входили книги Е.П.Блаватской, Н.К.Рериха, Е.И.Рерих, редкие научные спра­вочные издания по востоковедению, а также литература, связанная с рериховским движе­нием, философией и религией Востока. Кро­ме того: личные вещи Рерихов, коллекция ар­хеологических находок из Центральной Азии, архивные документы, коллекция тибетской живописи и многое другое.

Юрий Рерих жил не один. Вместе с ним из Индии приехали Людмила и Ираида Богдано­вы, которые в совсем юном возрасте приби­лись к Центральноазиатской экспедиции Нико­лая Рериха (она проходила 1924–1928 годах), а потом остались в семье Рерихов в качестве по­мощниц по хозяйству. Помогали они Юрию Ре­риху и в Москве (на момент переезда Людмиле было 54, Ираиде 43). Исследователь жизни и творчества Рерихов Павел Богданов писал, что Рерихи к сестрам Богдановым относились как к прислуге, ставшей «своей», но не более. Ни о каком родстве и речи быть не могло. Об этом же свидетельствуют друзья и знакомые Рери­хов. Запомните этот нюанс.

Сам Юрий Николаевич (к тому времени он был зав. сектором философии и религии Института востоковедения РАН) скончался при довольно странных обстоятельствах. Его смерть даже связывали со спецслужбами… Вроде как те всегда питали огромный интерес с тем мистическим находкам, что сделали Ре­рихи во время экспедиций, и не хотели, чтобы сведения об этом попали за рубеж.

— Две сестры Богдановы были признаны нетрудоспособными иждивенцами, — расска­зывает экс-следователь Главного следствен­ного комитета МВД, который занимался анти­кварными делами (свою фамилию он просил не называть). — Постановлением Совета ми­нистров СССР за ними закрепляется не только квартира, машина, но и авторское право. Воз­никло противоречие — наследником ведь был брат Святослав как единственный родствен­ник. Он написал письмо в Минкульт, в котором возражал, чтобы работы Рериха оставались в руках Богдановых. Насколько мне извест­но, это письмо министр культуры Фурцева лично спрятала в архив, где оно и пролежало позабытым-позаброшенным.

Неожиданно в 1970 году в доме Богда­новых появляется человек, который называет себя воплощением Николая Рериха на земле, некто Виктор Васильчик. Я разыскала людей, которые его знали. Одни говорят — сумасшед­ший, другие — проходимец, третьи — агент КГБ.

Тем не менее абсолютно чужой для Ре­рихов человек стал хозяйничать в квартире на Ленинском. Попасть отныне сюда могли только «избранные», которых он «тестировал». Именно он повлиял на решение Ираиды Бог­дановой запретить выход «Листов дневника Н.Рериха» и не дать картины на одну из вы­ставок (а ведь Николай Рерих мечтал только об одном: чтобы его работы были доступны всем!). Очарованная-околдованная Василь­чиком, Ираида во всем следует его советам. Она стала называть себя приемной дочерью Рерихов, подписываться «Богданова-Рерих». На выставках стали появляться работы Рери­хов с пометками «Из собрания И.Богдановой». Это же указание на принадлежность публико­валось в каталогах… Но главное — Васильчик и Ираида начинают распродавать коллекцию.

Святослав Рерих был возмущен, потря­сен! Он написал в 1974 году из Индии письмо министру культуры СССР Демичеву. В нем он полностью разоблачает Ираиду, отплатившую семье, которая дала приют ей и ее сестре, чер­ной неблагодарностью.

Рерих-младший просил министра куль­туры спасти наследие от разграбления, пред­лагал срочно взять на учет все, что осталось в квартире, сделать из нее мемориальный музей. Он настаивал, чтобы общественной группе русских рериховцев поручили контроль над частью наследства, которая была у брата Юрия.

Сделали ли что-то советские власти? Нет. Никто пальцем не пошевелил, чтобы спасти коллекцию. А Васильчик женился на Ираиде в 1980 году, хотя она была старше его почти на 30 лет (ей было 66, ему 38). Вместе они по­тихоньку распродавали коллекцию вплоть до своей смерти…

Вторая часть коллекции: муки МЦР

19 марта 1990 г. Святослав Рерих под­писывает в Бангалоре документ, который в последующем будет признан его завеща­нием. В нем Рерих обязал Государственный музей Востока передать Советскому фонду Рерихов принадлежащие ему 288 полотен. Фонд Рерихов, разумеется, стал их требо­вать. Одно письмо в Минкульт, другое, тре­тье, пятое… — нет ответа. И тут распался Со­ветский Союз. Советский фонд Рериха был преобразован в Международный центр, и за это зацепился Минкульт. Он решил не при­знавать МЦР правопреемником Советского фонда Рерихов.

Но собственником был и оставался Свя­тослав. Он сам обращался во все инстанции.

Из письма Святослава Рериха мэру Мо­сквы Юрию Лужкову от 26 апреля 1992 года: «В 1990 году я передал наследие моих родителей Международному центру Рерихов (бывшему Советскому фонду Рерихов). Я просил бы лич­но Вас оказать помощь в передаче усадьбы Ло­пухиных на баланс или в долгосрочную аренду Международному центру».

А это выдержки из обращения С.Н.Рериха к рериховским обществам России и других не­зависимых государств: «МЦР создан по моей инициативе, стал той организацией, через которую я могу сотрудничать с рериховскими обществами. Людмила Шапошникова строго выполняет мои инструкции по хранению и ис­пользованию архива моих родителей. Любые другие предложения для меня как наследника и дарителя являются неприменимыми».

После этого письма никаких сомнений по поводу воли Святослава Рериха быть не могло. По этому поводу готовит­ся проект постановле­ния, но… Святослав умирает. Коллекцию в итоге не передали.

— Думаю, что передавать особо было нечего: она раз­граблена, — говорит вице-президент Цен­тра Рерихов Александр Стеценко. — Но по край­ней мере нам в ту пору не мешали работать. Мы вели обширную культурную про­грамму. Передвижные вы­ставки, международные конференции — ко­роче говоря, МЦР в течение более чем 25 лет ведет обширную и насыщенную культурную деятельность.

Возглавляла его Людмила Шапошнико­ва, которая за сохранение наследия Рерихов и развитие музееведения указами Президента РФ была награждена орденом Дружбы и орде­ном «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Президентом был известный дипломат Юрий Воронцов, попечителем — Евгений Примаков. Так что никто МЦР и музей не трогал. Его руко­водители нашли общий язык с Минкультом.

— А потом умерла Людмила Васильевна, ушли из жизни Примаков, Воронцов — и на­чались все наши беды, — продолжает Сте­ценко. — В Минкульт пришли Мединский и Аристархов, которые возглавили «крестовый поход» против нас, всплыл пасквиль диако­на Кураева «Сатанизм для интеллигенции»… Мединский в 2013 году в своем письме Пути­ну потребовал «защитить» коллекцию картин, якобы принадлежащую государству. С этой целью даже представил МЦР как некую орга­низацию, учрежденную иностранными лица­ми (это он Святослава Рериха, который имел гражданство Индии и там жил, наверное, имел в виду?!).

Документ дал зеленый свет на наше уни­чтожение. А представители Минкульта не стеснялись размахивать письмом с резолю­цией Путина в суде — к нам в руки оно попало как раз из судебного дела. Удивительно ли, что суды поддержали позицию Минкульта и реши­ли выселить МЦР на улицу?

Ева МЕРКАЧЕВА.