Газета "Кишиневские новости"

Легендарный Лев Лещенко: «Потребительство, которое сейчас присутствует, убивает настоящие таланты»

Не любить Льва Лещенко, кажет­ся, невозможно. Однако даже Лев Лещенко, к которому и не придраться, сталкивается порой с лавиной обвинений в свой адрес. То он, в числе прочих знаменито­стей, якобы «заполонил эфир и не дает дорогу молодым», а то и во­все «финансирует избирательную кампанию президента США». Мы поговорили с народным артистом России о том, обоснованны ли се­годняшние претензии к звездам первой величины и насколько в целом плачевны дела на нашей эстраде, кто в этом виноват и что делать?

— Лев Валерьянович, в нынешнем году на самых популярных артистов, включая вас, вдруг обрушилась лавина претензий: дескать, заполонили ново­годний эфир. Насколько, по ва­шему мнению, справедливо такое обвинение?

— У нас в России суперпо­пулярные личности не артисты, а те, кто постоянно насаждает свое присутствие в медийном простран­стве, люди типа Жириновского. Вот, например, он разразился статьей, де­скать, новогодний эфир был переполнен звездами. Скажите, зачем? При том что сам каждый день не вылезает из теле­передач. Но считает, что это нормаль­но. Зато надо собирать подписи против «Песни года» и новогодних «Огоньков», они у него плохие. Я уже не говорю, что в «Песне года» выступило больше по­лусотни артистов, и некоторые в пер­вый раз, но ведь это испокон веков так было — все «сливки» всегда пели в Крем­ле и снимались для телевидения. Ну нету лучше, к сожалению! И что раздражаться по этому поводу? Я вот не раздражаюсь, что я сегодня не суперхит. И не самый популяр­ный человек. Но у меня есть свое место, своя ниша.

— Простите, если вы человек, ко­торого в России знает буквально каж­дый, — люди трех, а то уже и четырех поколений, не «самый популярный», то как тогда вообще определить понятие популярности?

— Нужно не присутствовать, но при этом быть! Как Пастернак говорил: «Позор­но, ничего не знача, быть притчей на устах у всех. Но надо жить без самозванства». Не надо себя насаждать, но присутствие у настоящего артиста никто никогда не от­нимет. Как, скажем, у Валерия Леонтьева. Вот его особо нигде нет, но все знают, что существует Леонтьев — совершенно по­трясающий исполнитель, великий певец. Так же как Кобзон, как Пугачева. В медий­ном пространстве нет Олега Анофриева, но он есть, потому что никто лучше его не спел песню «Миг между прошлым и будущим». Вот эта позиция правильная, и я живу в со­ответствии с ней.

— Почему на Западе люди бережно относятся к своим звездам, восхища­ются ими, а у нас видят же, что человек известный, любимый миллионами, но все равно надо его загнобить, затоп­тать, его поклонников объявить людьми с плохим вкусом. Каковы причины тако­го бессмысленного бичевания?

— На Западе есть традиция почитания звезд. Скажем, когда Фрэнк Синатра был жив, он всегда оставался человеком номер один, или Мадонна, которая всех уже до­стала, но она все время в суперрейтинге. Таковы традиции западной культуры. А Россия живет по принципу «В своем оте­честве пророка нет». У нас, к сожалению, этим самым отторжением звезд особенно сильно страдали перестроечные време­на, 90-е годы, когда просто все на свалку ушло. В тот момент не осталось ни одного востребованного исполнителя, ну разве что Пугачева где-то мелькала. Но потом это прошло. Ведь понятно, что плеяда уже любимых зрителями артистов — тот фунда­мент, без которого ничего не построить, и сейчас видите как — эпоха прошла, и опять появились прежние имена. И телевидение их разыскивает, и организаторы гастро­лей. Молодые артисты ко мне обращаются постоянно. Вон даже Баста подошел года два назад: «Лев Валерьянович, можно с вами спеть «До свиданья, мой ласковый Миша…», я ведь родился в тот самый год, когда Мишка ваш появился». Понимаете, да? Как есть классическая музыка, так и эстрадная песня уже стала классической, начиная с Блантера и Нечаева… Вы посмо­трите, сколько лет прошло, почти 70 лет, а, скажем, песню «Летят перелетные птицы» любой ребенок вспомнит, потому что это кладезь, драгоценность. На этом, соб­ственно, и стоит вся наша эстрада. Были же шлягеры потрясающие. Может быть, «Пе­сенку военного корреспондента» сейчас и не поют, но это же был хит. Военный хит. И таких очень много песен, пришедших к нам из тех времен.

— Опять же очень популярное обви­нение последних дней в адрес знамени­тых артистов: дескать, не дают дорогу молодым. Расскажите, как можно не дать сегодня кому-то дорогу, когда нет уже ни худсоветов, ни комиссий?

— Господи, какая глупость! Кто не дает дорогу? Это ложь! Да это нас нигде нет! Вы посмотрите, ни один радиоформат не передает ни Пугачеву, ни Лещенко, ни Кобзона, ни Добрынина — никого нету! Все самые модные радиостанции — одна моло­дежь. Я не могу отратировать свою песню! Не я один — никто. Даже Меладзе. Валерия принесла какую-то песню на радио, а ей го­ворят: «Подумаешь! Мы у Меладзе не взя­ли!» Они крутят как хотят этим форматом, манипулируют им и в основном как раз про­двигают только молодежь. Ну и что? Ничего же не происходит! Ну кто в этом виноват? Вот Ёлка же появилась, она пробила себе дорогу. Нюша же появилась! В конце кон­цов, Монатик пробил себе дорогу, у него миллионные просмотры. Я уж не говорю про Шнура — он давно поет. Если это та­лантливо — это никуда не денется. С пери­ферии столько молодых ребят приезжает, и все они присутствуют в Интернете. Не надо просто так, огульно обвинять. Возьмите Интернет, посмотрите — там огромное ко­личество новых имен. А что этих артистов нет на телевидении, так телеэфиры сегод­ня ничего не решают. Радио — и то так, немножко. Интернет является определяю­щим, где в считаные дни можно заработать 20–30 миллионов просмотров. Возьмите «В Питере пить» — 30 миллионов просмотров, и зачем здесь телевидение? Хотя, с дру­гой стороны, всю эстраду, все искусство на себе всегда тащила молодежь. Моло­дые режиссеры, актеры, исполнители. Так складывается жизнь. Есть классика — да, но никто никому не перекрывает никаких дорог. Это все чушь собачья!

— Еще одна модная фишка — обви­нять настоящих звезд эстрады в том, что они сегодня поют слишком легко­весные песни в угоду сегодняшней непритязательной публике. Дескать, песни эти недостойны их громких имен. Как вы думаете, всеми любимые хиты, появись они сегодня, стали бы популяр­ными?

— Появись сегодня те песни, что зри­тели успели полюбить давно, они бы попу­лярными не стали. Почему? Например, я сам пишу песни и говорю: ну зачем сегод­ня такое количество стихов? Сейчас другой стиль жизни — максимум информации в единицу времени. Мне очень не нравится, когда в песне повторяют фразы, скажем: «И снова дождь, и снова дождь, и снова дождь опять идет, и снова дождь опять идет, а он идет, а ты со мной, а ты со мной и снова ты со мной», — а все песни сегодня построены именно на этом. Раскрутка идет за счет по­втора — и это ужасно. Потому что на самом деле культура западной музыки, западного стихосложения, она по-прежнему высока. Вы возьмите итальянские, американские тексты, какая там глубина, столько смыс­ла наворочено! А мы пошли по принципу примитивизма и испортили вкус молоде­жи. Сегодня выскакивают те песни, где два-три слова и одна и та же гармония. Ну, это веяние времени, и от этого никуда не деться. Песня с длинными стихами, с рас­певной какой-то музыкой, она сейчас никак не прокатит. Все. Время ушло. Она катит только тогда, когда появляются ремиксы, когда молодежи такую вещь несет уже рас­крученный какой-нибудь человек, ставший популярным уже у них. Допустим, Митя Фомин. Вот он может взять такую песню, потому что молодежь на нем готова сфо­кусировать внимание и послушать, что он там поет. А Митя вдруг исполняет какую- то песню со словами, в которых заложе­на хоть какая-то мысль. Такое время. Как говорится: «Время дано, это не подлежит обсуждению, подлежишь обсуждению ты, разместившийся в нем».

— А вы можете позволить себе спеть песню со словами?

— Я могу. Я вообще очень люблю стихи: Шекспира, Маяковского. Я никогда не вы­пячиваю это, не говорю, что я могу, скажем, половину «Облака в штанах» наизусть про­честь, но, правда, люблю хорошую поэзию. И я попросил Игоря Крутого написать для меня романс на стихи Шекспира, на кото­рые уже писал Кабалевский, писал Тари­вердиев: «Люблю, но реже говорю об этом, Люблю нежней, но не для многих глаз». Крутой написал, но петь-то мне это негде! Это можно спеть у меня на концертах или на «Песне года», которая проходит под соусом современности, и вдруг неожиданно выхо­дит взрослый человек, такой заслуженный, Лев Лещенко, и поет сложную вещь. И, кста­ти, этот романс прошел на «Песне года» чуть ли не номером один. Потому что зрителей- то — да! — привлекает молодежь. И они си­дят дома, перед телевизором, с пультом, увидели Лещенко, Кобзона, и сразу щелк — «не нужно!» А Ёлку или Славу они послу­шают. Но если их заставить слушать, они по­нимают, что вот такая песня — это здорово. И говорят: «Классно, потрясающе!» Но их надо заставить услышать. Надо найти тот момент, который привлечет их внимание. Все же сегодня бегут, все торопятся, когда там еще слушать какие-то стихи Вознесен­ского? К которым надо прислушиваться и вдумываться, о чем он говорит? Даже того же Гребенщикова! Есть какая-то аудитория у него, у Розенбаума, еще у каких-то ребят, кто продвигает элитное искусство. Ведь если раньше массовое песенное искусство было — «Позови меня с собой» или «И с полей уно­сится печаль», то сейчас оно превратилось в это вот «умца-умца», я даже конкретный пример не могу привести. Кстати, вот «на лабутенах и в ослепительных штанах» — это очень правильный и очень мощный раздра­житель, показатель того, что ни хрена вы не знаете сейчас. И как вы живете? У вас только ботинки на уме! Ведь сейчас молодежь, осо­бенно гламурная, встает в час дня и говорит: «Ой, у меня занят день!» И артисты тоже та­кие есть. А когда спрашиваешь: «А что же ты делаешь?» — слышишь в ответ: «Ну, я долж­на выпить кофе, потом я должна пойти там макияж сделать, потом я еду на пилинг, на какой-нибудь массаж». Думаешь: «Да что же это такое?! Ты же работать должна!»

И вот это потребительство, которое сейчас присутствует, но убивает настоящее таланты. Потому что потребителю некогда думать, он только хочет получать, получать. И никто не хочет отдавать. Вот в чем про­блема. Я уже не говорю о более глубокой проблеме, когда отдавать надо не только искусство, но и отдавать себя и возможно­сти, которые у тебя существуют.

— Ваше интервью — просто обра­зец скромности, а между тем, благо­даря заявлениям Демократической партии США, все знают, что именно вы продвинули Дональда Трампа на президентский пост (напомним, в аги­тационном ролике этой партии Лещенко был назван «российским миллиардером, спонсирующим предвыборную кампанию Трампа». — Авт.). Трамп хотя бы звонил, благодарил?

— Да, смешная вышла история. Меня сейчас спрашивают: «Вы будете поздрав­лять?» Но я считаю, чем больше мы педали­руем, что мы его знаем, любим, тем больше вреда ему наносим. Конечно, Трамп — че­ловек очень неординарный, я наблюдал его, когда он приезжал в Москву, мы сидели ря­дом. Он потрясающий дядька: раскованный, очень внимательный, такой реальный… Вот! Он реальный человек! Буш, Обама, они же как отмороженные — не знают реальной жизни. А он правильно сказал: «Посмотри­те, что такое Америка!» А Америка-то — это ржавые заводы и нищий народ. И ничего же не происходит. Они живут запасами про­шлого и эксплуатируют разные страны. И безумные долги. Это же мыльный пузырь! И он правильно все акцентирует. Так что мне, конечно, смешно, что я оказался «миллиар­дером, который его профинансировал», но в принципе я — за.

Татьяна ФЕДОТКИНА.