Газета "Кишиневские новости"

35 лет без Высоцкого

25 января кто-то вспомнил про день рождения Высоцкого. От­метились и опять забыли до какой- нибудь даты.

Русскоязычные дамы и господа, что вы делали во время новогодне­го безделья? Пили-ели-спали, смо­трели новости и прочую хрень — это понятно. А для души?

Не знаю почему включил фильм, где Высоцкий поёт, а люди слушают совершен­но обалдевшие. Иногда это переполненный зал, иногда — два-три человека. Фантасти­ческий момент: он в каком-то кафе в Болга­рии даёт телеинтервью, рядом симпатичная болгарочка-корреспондент; и он поёт ей что- то шутливое «ноги шире — три-четыре». Вдруг говорит: у меня и серьёзные песни есть. И на­чинает про подводную лодку: «Спасите наши души! Мы бредим от удушья!» — поёт с неве­роятной силой, на разрыв аорты. И видно, что он там — в гибнущей подлодке. А когда допел (такое ощущение, будто он вылез из песни наружу), вернуться в шутливое состояние уже не смог: «Ладно, — говорит, — наверное, хва­тит». И девочка телевизионная сидит с опро­кинутым лицом, не знает, что сказать…

…Как вырастить хорошего человека? Как вырастить здорового — понятно: белки, угле­воды; овощи содержат витамины… Дизенте­рийную палочку не ешь, холерную бациллу не глотай, мой руки!.. А мозги? А душу? (Многие уверены, что она есть, но кормить и мыть её не надо, и так хороша.)

Как вырастить хорошего? Надо изолиро­вать его от всего плохого. От заразы зависти, жестокости, сплетен, подлости… И что вы­растет? Природа же не терпит пустоты; ме­сто должно быть заполнено чем-то хорошим. И хорошее должно быть невероятно привле­кательным. Привлекательнее, чем бандит­ская сила, предательское коварство… Любой актёр скажет, что негодяя играть интересно, роли яркие, а положительного героя — почти невозможно; ангела не сыграешь, будет при­торно.

Высоцкий, кажется, до сих пор не познан. Его немыслимую силу мы так и не смогли осо­знать. В его власти были двести миллионов душ.

Документальный фильм «Уйду я в это лето» — смерть Высоцкого и московская Олимпиада. Кто видел в те дни Москву, Та­ганку, Ваганьково — тот не забудет. А кто не видел, тот не поверит, даже если посмотрит кино. Один человек перевесил Олимпиаду. И не было у него ни званий, ни орденов, ни членства в творческих союзах.

В одном из фильмов есть момент, где Высоцкий говорит: «Официально я не поэт, не певец, не композитор». Ничего, зато ауди­тория 250 миллионов.

Драгоценная Олимпиада была по телеви­зору, по радио, во всех газетах, а Высоцкого не было нигде. Разве что три строчки извеще­ния о смерти в одной из городских газет. (Не уверен, что стоит об этом рассказывать, а с другой стороны — это наша история. 25 июля 1980 года позвонила рыдающая подруга: «Вы­соцкий умер». И мы с Александром Ароновым пошли вдвоём к тогдашнему главному редак­тору «МК»: мол, надо некролог. Он спокойно ответил: «Меня это не интересует». В том но­мере, где не нашлось места для прощания с Высоцким, чуть ли не целая полоса была за­нята историей о том, как артист Боярский то ли сломал, то ли вывихнул ногу.)

Смотришь сейчас документальные кадры, смотришь, как Высоцкий поёт, рассказывает, читает монолог Гамлета… А где это снимали? В Мексике, во Франции, в Америке… А если Высоцкий идёт по Москве, то опять-таки кто снимает? — немец, итальянец — иностра­нец.

Телевидение Советского Союза ни разу не показало ни одного концерта Высоцкого. Телевидение Советского Союза ни разу даже не записало его концерт.

В Пятигорске телевизионщики в сентябре 1979 года сняли, как он поёт несколько песен (жить ему оставалось 10 месяцев); в эфир местный начальник давать запретил. Мало того: запись приказал уничтожить. Кто-то без разрешения сделал копию, вроде бы сберёг; но и её нашли и на эту кассету записали что- то про сельское хозяйство. Только финаль­ные минуты чудом сохранились. Теперь они впервые стали доступны. Называется «Допол­нительные материалы» к документальному фильму «Письмо Уоррену Битти».

Фильм студии «Ракурс» о том, как аме­риканский режиссёр Уоррен Битти задумал пригласить Высоцкого на роль в Голливуде. Поехать на пробы в Америку Высоцкий не мог. Тогда было решено, что его запишут на видео­кассету…

Ни одна киностудия к себе не пустила. Втихаря удалось снять в студии журфака МГУ. Высоцкий впервые оказался перед видеока­мерой; мы видим, как он беспокоится: сколько там уместится минут? и будут ли кассету пе­реворачивать на другую сторону? (Он думает, что это как в магнитофоне.) Он пытается что- то сказать по-английски этому Битти, поёт ему — работает для одного зрителя. В какой- то момент его опять сносит в «подводную лодку», и опять он поёт её на пределе, так что, кажется, лопнет горло… Не допел, какая- то струна расстроилась на гитаре; попытался подтянуть и махнул рукой: «Не судьба».

За сто лет существования подводных лодок на планете Земля никто не написал о них песню лучше, чем Высоцкий. И не только песню — вообще о них никто ничего лучше не написал. И никогда никто не напишет.

…Этот гений создал невероятное богат­ство. Всего за 16 лет. Начал, грубо говоря, в 1964-м, а в 1980-м это счастье кончилось. Русский язык, русская культура, русское ис­кусство, русский народ, русскоговорящий народ — Высоцкий всех обогатил. И за все 16 лет ни одного концерта с афишей. Что го­ворить про ТВ; у него за всю жизнь вообще не было ни одного официального концерта. Пел в проектных и научно-исследовательских ин­ститутах, в «почтовых ящиках», случалось — на заводе…

Тупая власть (по которой сегодня многие стонут) душила таланты и возводила серость на пьедестал. Чего стоили советские мини­стры культуры, мало отличимые от сегод­няшнего.

…На одном из дисков есть рассказ Юрия Любимова, как Таганка приехала с гастроля­ми на КамАЗ, в Набережные Челны. Арти­сты шли с вокзала по бесконечной улице, а по обе стороны, в домах, где жили рабочие, были открыты окна, и на подоконниках стояли магнитофоны, и, увидев приближающегося Высоцкого, запускали работяги его песни на полную катушку. В этом месте Любимов вдруг сверкает глазами: «Он шёл, как Спартак!!!» Юрий Петрович, наверно, и сам не ожидал, что у него выскочит такое сравнение. Получи­лось, что Высоцкий шёл, как вождь восстав­ших рабов.

В некотором смысле так оно и было. Вме­сто разрешённого и навязанного ТВ и радио они слушали то, что хотели. Пусть качество было жуткое; десятая перезапись на кату­шечном магнитофоне — это хрип, где с тру­дом различишь слова. Но это были те слова, которых просила душа.

Фанатики — Олег Васин, Александр Ко­вановский, Игорь Рахманов, Александр Пе­траков и другие — вот уже 35 лет собирают по всему миру аудио- и видеозаписи концертов Высоцкого, его интервью, квартирные записи. Собирают даже так называемые «срезки» — остатки каких-то киноплёнок… Кто-то дарит, кто-то заламывает неподъёмную цену. Как мужики умудряются добыть деньги на свою подвижническую работу — трудно понять.

Только что они выпустили новый альбом из трёх дисков. Кроме «Письма Уоррену Бит­ти» там удивительный диск «Глазами клоуна». Всемирно знаменитый клоун Юрий Никулин (чьим именем назван цирк на Цветном бульва­ре) рассказывает, как сперва услышал песни Высоцкого, а потом познакомился, даже под­ружился.

Никулин — фронтовик, за плечами Ве­ликая Отечественная; он рассказывает, что, услышав военные песни Высоцкого, был уверен: поёт здоровенный русский мужик с бородой, который, конечно, воевал. А потом встретились: глядь, худощавый, невысокий… И вдруг, вспоминая одну из военных песен, Никулин плачет…

(Фильм кончается, сидишь, пытаясь прийти в себя, на экране финальные ти­тры… и вдруг в списке людей, которых ав­торы за что-то благодарят, вижу своё имя. Это так лестно, хотя совсем не помню, чем я им помог: то ли старыми фотографиями, то ли старыми магнитофонными записями. На нелегальных концертах Высоцкого мы изо всех сил старались сесть в первый ряд, в се­редину; на коленях магнитофон… Высоцкий видел, но почти никогда не протестовал. Для молодых надо пояснить. Когда Высоцкий просил выключить и убрать магнитофоны, которые тогда были размером с хороший ноутбук, то беспокоился он не о своих ав­торских правах, не об убытках. «Незаконное распространение» — уголовная статья. Лег­ко могли срок впаять.)

H H H

Он играл Гамлета, и сам был принц Со­ветского Союза — принц страны, которая, ка­залось, покончила с самодержавием. Любили его бесконечно. Хотя и тогда были гады — ши­пели, клеветали, зависть их душила адская, и они в своих пасквилях притворялись, будто упрекают Высоцкого за грубость выражений, за пагубную страсть (один лжец и негодяй на­писал, будто Высоцкий не выходит на сцену без укола спирта в вену), за блатные мотивы, а главное — за антипатриотизм. Но за всеми их упрёками была ненависть. И чем бездар­нее был клеветник, тем сильнее он давил на патриотическую тему, рвал рубаху на груди. Но похороны всего тогдашнего Союза писа­телей СССР не вызвали бы и доли той скорби, которую переживал советский народ в конце июля-1980.

Не хочу никого обидеть, тогда было не­мало талантливых прозаиков и поэтов, но факт: даже все вместе они были меньше, если считать не по тиражам и орденам, а по народ­ной любви. Хоронили Шукшина, Окуджаву… было очень грустно, было очень жаль. Но Вы­соцкий — это было острое горе (загляните в любой учебник психологии — увидите, что чувствовали люди).

Он перевесил Олимпиаду-80, перевесил Союз писателей, всю эстраду и весь Агитпроп ЦК КПСС… Сейчас слышишь: мол, этот фильм лучше, чем у Михалкова; этот поёт лучше, чем Михайлов… Господи помилуй, на этом уровне так легко быть лучше.

Он пел:

Вдоль дороги всё не так,

А в конце — подавно.

И ни церковь, и ни кабак —

Ничего не свято!

Нет, ребята, всё не так!

Всё не так, ребята…

Всё не так! Во-первых, это правда. Во- вторых, это не критика, а боль за страну. Па­триотизм Высоцкого легко перевесит суммар­ный патриотизм всех депутатов, нашистов, «ночных волков», и ещё много останется.

Он пел:

Мы успели.

В гости к Богу не бывает опозда­ний…

Смотря для кого. Что сказано в Святом писании про верблюдов-миллиардеров и игольное ушко? Вот там, перед этим ушком, они и будут доказывать, что не верблюды.

…Его существование мешало чиновникам-идеологам (хотя дома они его, наверно, слушали), а бездарная эстрада его терпеть не могла — рядом с ним они выгляде­ли маленькими, жалкими. Его песни невольно создавали масштаб для сравнений. Поклон­ная гора? — что ж, может, и гора. Но рядом с Эверестом она даже не холм, так, кочка.

Эта разница ярко видна в фильмах на бедных интервьюерах. Мелкие, бессмыслен­ные, ничтожные вопросы. Вот интервью за­писывает немец (западный немец, ФРГ, а не ГДР). И пока Высоцкий поёт, а немец держит микрофон, то ещё туда-сюда. (Раздражает разве что оператор. Он считает своим про­фессиональным долгом ёрзать камерой по лицам слушателей. Нам надо видеть лицо Высоцкого, а в кадре какие-то рюмки, собака, курящие женщины; и даже прекрасное лицо Ахмадулиной не утешает. Спросить бы этих операторов: брат, если ты пришёл на кон­церт — ты на сцену смотришь или озираешь­ся, разглядывая публику, так тебя перетак?!) Но вот немец начинает задавать вопросы, и сразу видно, что он ничего не понимает. И видно, как Высоцкий отвечает из вежливо­сти.

Но вот другой эпизод, другой интервью­ер — наш, советский — и ещё хуже, бормочет пустые слова, ничего не понимает.

Зато талантливые люди всегда понима­ли, кто перед ними. Такие разные во всём, как Градский, Ким, Розенбаум, безоговорочно признают недостижимость той вершины.

Помню, на полулегальном концерте кто- то спросил Юлия Кима, как он относится к ВВ (к Владимиру Высоцкому). Вместо ответа Ким рассказал, как участвовал в каком-то сборном концерте и вышел на сцену то ли пятым, то ли шестым после Высоцкого. «Бесполезно, — сказал Ким, — никто ничего не слушал. Он проехал по нам как танк».

H H H

Пушкин — наше всё, потому что гений, но и потому, что его ещё в ХIХ веке ввели в школь­ный курс, в советское время он окончательно и официально стал главным поэтом страны, в обязательном порядке учили наизусть, полные собрания издавали стотысячными тиражами, а сказки (Золотая Рыбка, Золотой Петушок и пр.) — многомиллионными тиражами.

Высоцкому такой господдержки не ви­дать. Да, теперь он доступен (и тексты, и звук — всё есть в интернете). Но его главные песни тяжелы для мозгов, выросших на ля-ля- ля. Попробуй сегодня сказать о чём-то пре­красном — услышишь главный вопрос совре­менности: сколько просмотров? Но в таком соревновании лучший в мире шашлык прои­грает любой сосиске. Из Высоцкого тоже сде­лали кинофастфуд. Показали некоего внешне схожего типа, пьянки, бабы, жертва масонов. Пушкин, Есенин, Высоцкий — пьянки, бабы, проклятые масоны. Производители дряни де­лают деньги на народной любви к поэту. В не­котором смысле они хуже сутенёров. Потому что проститутка согласна, чтоб на ней делали деньги и сопутствующие телодвижения, а по­койник уж точно согласия не давал.

Говорят, будто каждый народ заслужива­ет своего правителя. Сомнительно. Власть да­руется свыше, и вполне может быть послана в наказание. А вот поэт и пророк посылаются народу в награду. А народ зачастую оказыва­ется недостоин. Может распять, а может от­вернуться скучая.

Эти документальные фильмы, где Вы­соцкий поёт с потрясающей силой, могли бы иметь многомиллионный тираж, но… Но явись сейчас живой Высоцкий — неизвестно: собрал бы он миллионы живых слушателей? Или народ остался бы на диване массировать телевизионный пульт?

Житель дивана задаёт вопрос:

— Зачем мне слушать Высоцкого? Ведь все песни старые.

В церковь тоже ходят не за новостями. Там веками одно и то же.

Будь в стране настоящая воля к подъёму с колен — крутили бы Высоцкого ежедневно и по радио, и по ТВ. Хотите вырастить хоро­ших — подумайте, чем кормить.

Песни Высоцкого содержат мужество, честь и совесть. Если привьёте детям, это по­мешает им воровать.

…Скоро 35 лет, как страна осиротела. И не похоже, что нам — еще при этой жизни — будет дарован властитель дум и сердец.

Поет Высоцкий. Три редкие видеоза­писи — на tv.mk.ru.

Александр МИНКИН.