Газета "Кишиневские новости"

Как Германия справляется с последствиями миграционного кризиса

Когда толпы бегущих от войны захлестнули Европу в 2015 году, канцлер Германии Ангела Меркель произнесла судьбоносную фразу: «Мы справимся». Спустя три года в ФРГ признают: произнесла не подумав. Германия оказалась не готова к приему такого количества мигрантов: многие бюрократические процедуры пришлось разрабатывать и дорабатывать на ходу, а общежития и временное жилье для прибывающих устраивать ударными темпами. Теперь перед страной стоит другой вызов: интеграция новоприбывших в немецкое общество. Наш корреспондент отправился в Германию, чтобы своими глазами увидеть, как миграционный кризис изменил страну.

Зал ожидания убежища

Берлинский центр приема и регистрации беженцев походит на странный плод скрещивания банка и аэропорта. Первое, что видишь, заходя туда, — это стройные ряды вокзальных кресел, которые во всех аэропортах мира — хоть в Аравийской пустыне, хоть во льдах Норвегии — выглядят примерно одинаково. Кресла действительно были позаимствованы у аэропорта-долгостроя в соседней земле Бранденбург. А о том, что когда-то это здание принадлежало банку, напоминают массивные железные двери хранилища. Теперь они распахнуты настежь — мечта любого грабителя! Но внутри вместо хрустящих пачек купюр и драгоценных металлов можно обнаружить только несколько ковриков: хранилища стали молельными комнатами.

Помещения бывшего банка уже пусты: приемные часы закончились. Сейчас через центр проходят по 50–60 просителей в день, но на пике миграционного кризиса эта цифра достигала 500 человек в день. В 2015 году только в Берлин прибыло 80 тыс. ищущих убежища. Ни столица, ни страна не были к этому готовы, признает Саша Лангенбах, пресс-секретарь Федерального ведомства по делам миграции и беженцев.

«Нам приходилось работать в очень тяжелых условиях, — вспоминает он, — зато благодаря внештатной ситуации мы наладили лучшее взаимодействие между ведомствами».

Теперь, когда прошлые ошибки были учтены, а бюрократические процедуры доработаны, путь беженца в Берлине напоминает заводской конвейер. Сначала — первичная регистрация в бывшем аэропорте Темпельхоф. Там новоприбывшим дают еду и теплые одеяла, при необходимости оказывают медицинскую помощь, а на следующий день уже направляют сюда — в центр приема и регистрации. Здесь их фотографируют, осматривают врачи, у них берут отпечатки пальцев. Главная часть процедуры — это собеседование. Именно специалистам центра предстоит отделить законопослушных граждан от тех, кто по каким-то причинам решил обхитрить немецкое государство.

«Мы обходимся с нашими клиентами любезно, но мы не наивны», — подчеркивает Саша Лангенбах. Сегодня в центре работают переводчики со всех основных ближневосточных и африканских языков и даже специалисты по диалектам арабского. Они способны определить по говору, из какого региона прибыл человек. Не из того, случайно, который на данный момент оккупирован джихадистами? Вопросов к таким гостям больше: при возникновении подозрений их могут раздеть до нижнего белья в специальных комнатах и тщательно обыскать.

Каждого клиента центра проверяют по общеевропейским базам данных: был ли он уже зарегистрирован в другой стране как беженец, совершал ли преступления? Время рассмотрения заявки на убежище варьируется: в «простых случаях» можно получить ответ за пять дней, а в среднем процедура тянется три месяца.

Если хочешь остаться

В прошлом году отказ в предоставлении убежища или субсидиарной защиты получили 38% заявителей. Многим дали отрицательный ответ, потому что они уже зарегистрировались как беженцы в других странах ЕС. Туда им, по Дублинскому соглашению, и дорога. Но отказ не означает автоматической высылки. Депортация — это как раз самая сложная часть. По закону выслать человека можно только в том случае, если его родная страна или страна первичной регистрации согласится принять его обратно.

«Скандинавия рассматривает такие обращения за два дня и дает согласие на прием, — уточняет представитель министерства по делам миграции и беженцев. — Из других стран вы не получите ответа никогда».

По данным немецкой полиции, опубликованным в издании Welt am Sonntag, за первое полугодие 2018 года из Германии должны были выслать 24 тыс. человек. На практике депортировали только 11 тыс. Остальные просто растворились, и полиция не имеет ни малейшего понятия, где они. И хотя по сравнению с аналогичным периодом прошлого года было выпущено на 17% больше постановлений о депортации, стражи порядка, похоже, все еще не придумали, как эффективно их исполнять. Известны и случаи, когда депортированные неправильно, с нарушением процедур, за счет немецкой казны возвращались в Германию, чтобы их «попросили» из страны уже в рамках закона.

Кроме того, у получивших отказ есть шанс оспорить его в суде. В 2015 году административный суд Берлина оказался буквально завален такими исками к немецкому государству. С сожалением пресс-секретарь суда Штефан Гроскурт признает, что из-за этого дела немецких граждан стали тянуться гораздо дольше: «Мы почти не занимаемся другими областями права. Это проблема». На данный момент только в берлинском административном суде 21 тыс. незаконченных дел!

И вот одно из них. В зал суда входит хорошо одетая семейная пара в сопровождении адвоката и переводчика. В родном Афганистане этот мужчина был торговцем. В 2015 году вместе с женой он сбежал в Германию, утверждая, что на родине их преследуют. Их аргументы чиновников не убедили. Но сразу после отказа они наняли юриста и попытались добиться своего через суд.

Как видно, это дело еще далеко от завершения. По словам судей, в среднем такие тяжбы идут чуть больше года. Все это время отказники продолжают жить в бесплатном общежитии, пользоваться медстраховкой и получать пособия (350 евро на взрослого в месяц и 85–92 евро на ребенка). Многие за это время успевают трудоустроиться, выучить немецкий, а там можно и снова попытать счастья! Наличие работы и жилья — хорошие основания для того, чтобы постоянный вид на жительство мигрант все-таки получил.

Те, у кого нет денег на адвоката, обращаются в неправительственные организации, такие как Контактный консультационный центр для беженцев и мигрантов. Неприметный вход в их офис расположен в сердце берлинского района Кройцберг, населенный этническими меньшинствами. Вокруг толпятся выходцы с Африканского континента, прямо напротив — огромное граффити на фасаде здания: «Мой дом, может, и не похож на дворец, но мы готовы поделиться им, если хочешь».
Сотрудник центра Стивен Сулимма уверен, что убежище в Германии нужно предоставлять всем, кто его просит. «Человек не может быть нелегальным. Он может быть только нежелательным, — поправляет он. — Человека нельзя запретить. Мы стараемся помогать всем».

По данным Университета экономических исследований Кельна, начиная с 2015 года Германия тратит около 20 млн евро в год на беженцев. Конечно, у многих немцев есть идеи, как лучше вложить эти деньги: построить больше школ и детских садов, увеличить пенсии и пособия, да мало ли что…

Трудности перевода

Ночью охрана нас по понятным причинам в приют для мигрантов не пустила. Зато днем, уже в сопровождении местной администрации, — пожалуйста. Прямо скажем, дворцом эту пару пятиэтажек не назовешь. Внутри свежий ремонт и новая техника, но комнатки маленькие. В них едва помещаются две кровати и минимум скромной мебели. В каждом таком приюте живет порядка 400 человек.

Первый этаж — исключительно для женщин, даже немецкие сотрудники противоположного пола могут заходить туда только с сопровождающими. Делается это, чтобы избежать конфликтов и для комфорта самих обитательниц. Беженцы с Ближнего Востока везут с собой и специфические отношения между полами.

«У нас были проблемы с отношением к женщинам на руководящих должностях, — отмечает директор районного отделения Красного Креста Рюдигер Кунц. — Многие мигранты не воспринимали их как начальников и соглашались говорить только с мужчинами. С трудом нам удалось объяснить им, что здесь женщину-начальника надо уважать».

Иногда беженкам не позволяют работать мужья. Тогда домашним диктаторам грозят урезанием пособия. Но вот одна из жительниц общежития, наоборот, с нетерпением ждет возможности устроиться на работу, причем профессия у нее вполне мужская.

«В Иране я работала водителем такси, — рассказывает Мина Молае. — На родине у нас было много проблем из-за нашего веро-исповедания: мы лютеране. Так что мы с мужем убежали ради наших детей. В Германии мне очень нравится, недалеко от общежития как раз есть лютеранский храм. Пока я не работаю, присматриваю за дочкой. В будущем я бы хотела водить здесь такси или автобус, мне это дело очень нравилось. Но когда в Иране изменится правительство, мы бы, конечно, хотели вернуться».

Мина перебралась в ФРГ по «балканскому маршруту», путешествие обошлось семье в 1200 евро на человека. Уже третий год они с мужем ходят на интеграционные курсы, организованные немецким правительством. Обучение длится два года, по пять часов в день. Первые полгода слушатели усиленно изучают немецкий язык. Задача — достичь уровня B1, который позволит эффективно общаться на работе.

Руководитель берлинского отделения Агентства по труду Оливер Курц признает, что не все справляются с такой задачей. Немецкая трудовая культура — это пунктуальность и ответственность. А на Ближнем Востоке ко времени относятся совсем иначе и никуда не спешат. Не осилив гранит науки, многие, по обыкновению студентов, сбегают с пар в общежитие. Приструнить прогульщиков сложно: разве что оставить на второе полугодие изучения языка, если положенного уровня они не достигнут.

Больше всего шансов на успешную интеграцию у молодых людей, подчеркивает Курц. Они очень мотивированы и быстрее осваивают немецкий. «В течение 2–3 лет дети становятся переводчиками для своих родителей», — улыбается он.

Пока что большинство немцев, стиснув зубы, тянут на себе бремя возросшей миграции, повторяя, что с людьми, даже если они из другой страны, нельзя поступать бесчеловечно. Но растет и поддержка антимигрантских партий, растут недовольство, страх и разочарование в политике Меркель. Возможно, детям мигрантов предстоит жить в куда менее гостеприимной Германии, чем сейчас.

Любовь ГЛАЗУНОВА.