Газета "Кишиневские новости"

Как России не завязнуть на Ближнем Востоке

Строжайший законодательный запрет на употребление любого алкоголя в любое время дня и ночи. Строго сегрегированный общественный транспорт: женщинам отведены места в задней части автобусов, мужчинам — в передней. Закрепленная на законодательном же уровне обязанность женщин находиться в общественных местах только в хиджабе. Развешанные повсюду портреты лидера исламской революции аятоллы Хомейни и шахидов — героев-мучеников времен бушевавшей в 80-е годы восьмилетней войны с Ираком. Построенная на принципах теократии политическая система: высшая власть в государстве принадлежит не всенародно избираемому президенту, а верховному религиозному лидеру. Так выглядят «правила жизни» в стране, которая по факту является сейчас главным внешнеполитическим союзником России, — Исламской Республики Иран.

Анатомия дружбы

Законодательство Ирана строго-настрого запрещает незамужним молодым женщинам неформальное общение с мужчинами, которые не являются членами их семей. Но если поблизости нет официальных борцов за нравственность из так называемых «наставнических патрулей», то человеческая природа дает о себе знать даже здесь. В последний день своего пребывания в Иране я неспешно прогуливался возле знаменитой мечети на главной площади древнего города Исфахан, как вдруг меня буквально пронзил очень долгий и откровенно заинтересованный взгляд проходящей мимо иранской чаровницы.

Моим гулявшим на той же площади коллегам «повезло» еще больше. Две кокетливые молодые дамы в чадрах не стали ограничиваться призывными взглядами, а подвалили к ним с вопросами на английском: «Привет! Как дела! Вы откуда?!» Но как только юные иранские красавицы услышали ответ: «Из России», идиллия закончилась. Все так же хихикая, чаровницы снова сказали «привет!», а потом отправились дальше по своим делам. Этот изрядно насмешивший всех членов нашей делегации случай можно считать мелким и ничего не значащим бытовым эпизодом, а можно — намеком на то, как в иранском обществе на самом деле относятся к России.

«Еще никогда в истории отношения между двумя нашими странами не были такими теплыми и близкими!», «Два наших государства — стратегические партнеры!» — на своих парадных встречах иранские и российские политики сейчас обязательно обмениваются друг с другом такими «мантрами». Но если вывести за скобки нашу общую военную поддержку официального сирийского правительства, то что является основой «стратегического партнерства» между Москвой и Тегераном? Что именно нас связывает и объединяет?

Давайте пробежимся по списку таких возможных объединителей. Основа теплых отношений между Россией и Сербией — чувство общности исторической судьбы. Между Россией и Ираном такое чувство полностью отсутствует. Зато у нас полно взаимных исторических обид. Встретившая нас в гостинице в Исфахане, в которой некогда любил бывать последний иранский шах, экскурсовод прямо-таки лучилась от дружелюбия. Но когда наш разговор о недавней истории коснулся темы ирано-иракской войны, гид сделала нам мягкий упрек: «Во время той войны вы поддерживали не нас — вы поддерживали нашего врага!»

Вопрос о том, кого на самом деле поддерживал СССР во время конфликта между страной Саддама Хусейна и страной аятоллы Хомейни, является очень спорным и запутанным. И Ирак обрушивал на иранские города «облака» ракет нашего производства, и Иран отбивал иракские атаки, используя сделанное у нас вооружение. Но та страшная война, в ходе которой Иран потерял около полумиллиона человек, — лишь эпизод очень сложной истории взаимоотношений двух наших стран. Значительная часть территории советского Кавказа некогда входила в состав иранского государства. Во время Второй мировой войны Иран находился под советской оккупацией. После победного мая 1945 года Сталин очень не хотел уходить из Ирана и думал об аннексии части его территории. Отказаться от этих идей «отца народов» вынудила лишь очень жесткая позиция самого Ирана и поддержавшего его Запада.

После ввода советских войск в Афганистан в декабре 1979 года аятолла Хомейни предложил сообщившему ему об этом послу СССР Владимиру Виноградову «быстро выполнить задачу и вернуться домой». Москва этому совету, как известно, не последовала, и после паузы длиной в несколько месяцев Иран начал активно поддерживать афганских моджахедов и даже создал для них лагеря на своей территории. В 80-х годах прошлого века советские дипломатические учреждения в Иране три раза подвергались нападению. И при этом можно считать, что наши дипломаты еще легко отделались. Как рассказывают ветераны российской внешнеполитической службы, после захвата американского посольства в Тегеране в конце 1979 года один из быстро менявшихся тогда министров иностранных дел Ирана предлагал Хомейни не мелочиться и для ровного счета захватить еще и советское посольство. Напомню, что американские дипломаты провели тогда в заложниках 444 дня.

Помните свистопляску с валютными курсами, которая была в СССР? Официально доллар стоил 60 копеек, но на черном рынке за него давали совсем другие деньги. Из-за многолетних американских санкций в Иране сейчас очень похожая ситуация. И это, по словам экспертов, приводит к тому, что российским и иранским бизнесменам оказывается выгоднее торговать друг с другом не напрямую, а через посредников в третьих странах вроде Объединенных Арабских Эмиратов. Прибавьте к этому засилье государства в иранской экономике, реальную заинтересованность официального Тегерана в выстраивании экономических связей не столько с Россией, сколько с «проклятым Западом». Прибавьте к этому еще несколько понятных лишь специалистам факторов, и вы получите не особо оптимистичный экономический пейзаж — пейзаж, который не может стать основой для «стратегического партнерства».

А теперь позвольте мне вернуться к двум «коварным» исфаханским девушкам, которые резко прервали процесс знакомства с двумя симпатичными иностранцами, узнав, что они из России. Одной из очень важных подспудных причин горбачевской перестройки и горбачевской же капитуляции перед Западом была культурная притягательность Америки в глазах советского общества. До прихода Михаила Сергеевича к власти все мы официально истово боролись с «американским империализмом». Но на самом деле мы восхищались американской музыкой, американской одеждой, американской жвачкой, возводя все это на пьедестал и окружая аурой таинственности, запретности и крутизны.

По словам специалистов, в иранском обществе сейчас идут очень похожие процессы. Несколько десятилетий тому назад иранская молодежь была в числе главных «моторов» исламской революции. Но сейчас значительная часть молодых жителей городов устала от ограничений, связанных с жизнью в Исламской Республике. Никакого эквивалента горбачевской перестройки на иранском политическом небосклоне, правда, не просматривается. Но характерная для позднего советского периода раздвоенность сознания — Америка одновременно и «логово империализма», и «страна мечты», — в Иране уже налицо. Где все это оставляет Россию? В глазах «продвинутых» иранских молодых людей — в роли идеологического союзника местных «блюстителей нравственности», которые мешают им жить. Для справки: молодежь в Иране — это почти треть населения.

Получается, что российско-иранский «стратегический альянс» основан только на совпадении наших интересов в Сирии. Но вот действительно ли такое совпадение имеет место? Или нам так только кажется?

Башар Асад навсегда

«Президент Асад не считает честью быть кавалером ордена страны, являющейся рабом США, которые поддерживают международный терроризм», — с такой формулировкой власти Сирии вернули на днях Франции орден Почетного легиона, которым был некогда награжден Башар Асад. А вот в первые годы после своего прихода к власти в Дамаске в 2000 году Асад-младший относился к бывшей колониальной хозяйке Сирии — Франции — совсем по-другому. Как вспомнил в разговоре со мной высокопоставленный российский дипломат в отставке, Башар Асад был большим поклонником Запада и обожал навещать европейские столицы. А вот на то, чтобы уговорить его посетить с визитом Москву, потребовалось целых три года. Весьма неласков режим нынешнего президента Сирии и к российскому бизнесу: его просто не пускали в страну.

Почему же Москва в 2015 году бросила такому «верному и преданному союзнику» спасательный круг? Не потому, что Путин чего-то не знал или о чем-то забыл. Решение ВВП спасти режим Асада не было основано на сантиментах. Кроме заявленной официальной причины — желания уничтожить боевиков запрещенной в нашей стране группировки ИГИЛ за пределами российских границ — Кремль хотел продемонстрировать: Россия — держава мирового уровня, которая может по собственному усмотрению менять расклад сил на Ближнем Востоке.

Желание Кремля было исполнено: все убедились, что у России по-прежнему полно пороха в пороховницах. Но, как показал ракетный удар США по силам сирийского правительства в апреле 2018 года, в игру «ничего вы без нас не решите» хочет и может играть не только Россия. В нее с минимальным приложением сил хочет и может играть еще и США. В результате сейчас в Сирии, с точки зрения российских интересов, сложилась патовая ситуация. С одной стороны, Асад является стопроцентным заложником России. Без нашей военной поддержки режим нынешнего президента Сирии не выживет. Но, с другой стороны, Россия тоже является стопроцентной заложницей Асада.

Казалось бы, мы в любой момент можем от него дистанцироваться и покинуть сирийский театр военных действий. Но как это отразится на престиже России как великой державы? Самым негативным образом. Получится, что Россия — страна, способная на кратковременные усилия, но не на бег на длинную или сверхдлинную дистанцию.

Теоретически выход из тупика есть: политическое урегулирование в Сирии, по итогам которого потребность в постоянной российской военной поддержке режима Асада отпадет сама собой. Но политическое урегулирование в Сирии представляется сейчас недостижимой мечтой. Конфликт в стране Асада уже давно перестал быть разборкой между собственно сирийцами. Сирия превратилась в площадку для разборок между соперничающими могущественными соседними государствами — Ираном и Саудовской Аравией.

Если рассуждать в русле формальной логики, то это тоже не может быть непреодолимым препятствием: у Москвы сейчас очень хорошие отношения с Тегераном и вполне конструктивные — с Эр-Риядом. Но так может рассуждать только дилетант, ничего не знающий о ближневосточных реалиях. Примирение Ирана и Саудовской Аравии — это нечто немыслимое и совершенно неосуществимое. Конфликт между этими странами — это не просто борьба за региональное политическое и экономическое доминирование. Конфликт носит еще и религиозный характер. В исламе есть два основных соперничающих течения: шиизм и суннизм. Иран — это главная мировая шиитская держава. Саудовская Аравия претендует на лидерство среди суннитов.

Но вот в чем соль: определения вроде «шиитская или суннитская державы» — это упрощения. Как правило, сунниты и шииты сосуществуют на Ближнем Востоке в рамках одних и тех же государств. Например, 74% населения Сирии — это сунниты. Но верховная политическая власть в стране принадлежит (или правильнее говорить — принадлежала?) шиитской религиозной секте алавитов, представителями которой является семейство Асадов. Вы понимаете теперь, почему Иран так горячо поддерживает режим Асада и почему он так заинтересован в как можно более долгом сохранении российского военного присутствия в Сирии?

Еще один «скользкий момент», связанный с нашими союзническими отношениями с Тегераном. Кроме Саудовской Аравии у Ирана есть еще один заклятый враг — Израиль. Пока в Сирии существовала угроза захвата власти исламскими экстремистами, Тель-Авив достаточно спокойно относился к существованию альянса Москвы и Тегерана. Но, как говорят в российских дипломатических кругах, сейчас отношения нашей страны с Израилем начали достаточно серьезно ухудшаться. Дружба с Ираном стоит дорого — и в прямом и в переносном смысле.

Несмотря на колоссальную разницу наших общественных систем и наших образов жизни, я уезжал из Ирана с чувством очень большого уважения к этой стране. Однако уважение — не повод стать пленником политических зыбучих песков Ближнего Востока. Иран нам партнер, но своя рубашка все равно ближе к телу.

Михаил РОСТОВСКИЙ.