Газета "Кишиневские новости"

Почему в Северной Корее нет ни одного памятника Ленину?

Северная Корея — одна из са­мых загадочных стран мира. Если для одних это воплощение «социалистического рая», то для других КНДР — этакий нищий и угрожающий всем вокруг Мор­дор. Но какова на самом деле эта страна? И чем руководству­ется северокорейский лидер Ким Чен Ын, когда проводит ракетно-ядерные испытания, с одной стороны, и делает шаги навстречу Сеулу и Вашингтону — с другой? Российский писатель Сергей ПЛЕХАНОВ делится свои­ми впечатлениями от увиденно­го на северокорейской земле.

Со смотровой площадки 150-метрового монумента идей чучхе Пхеньян выглядит со­временным, ухоженным городом. И это не об­ман зрения, какой бывает во многих мегаполи­сах, доступных для обозрения с какой-нибудь высокой точки. Случается, спустившись к подножию горы или телевизионной вышки, видишь много неприглядного — мусор, ветхие строения, разбитые дороги. Пхеньян не разо­чаровывает — он выглядит почти стерильно и с высоты человеческого роста.

Да что столица! За те несколько сотен километров, что мне пришлось проехать по стране, я не видел хотя бы скомканной бу­мажки. Чистота и порядок — это самое пер­вое впечатление от страны, о которой почти ничего положительного не найдешь в мировых СМИ.

По обочинам дорог и по тротуарам целе­устремленно шагают подтянутые, стройные люди. Повсюду встречаются велосипедисты. До недавнего времени, говорят, женщина на велосипеде воспринималась как вызов обще­ственной морали. Произошедшее изменение — результат либеральных веяний правления Ким Чен Ына. И не самое заметное. Куда важ­нее то, что страна добилась самообеспече­ния продовольствием, что в городах и селах действуют рынки, на которых крестьяне мо­гут сбыть излишки продукции своих земель­ных наделов. Производство одежды и обуви также в основном местное, помимо интерна­циональных курток и брюк, костюмов и гал­стуков сохраняют свои позиции в гардеробе корейца и проверенный временем китель, застегнутый под подбородок, и яркого цвета платье-колокол. Какой бы стиль ни предпо­читал гражданин социалистической Кореи, он всегда подтянут и аккуратен. За неделю пребывания в КНДР я не заметил ни одного неряшливо одетого, не видел и вызывающих, кричащих надписей на футболках, все опрятно и скромно.

Часто попадаются шеренги солдат — все с безукоризненной выправкой, строго держат дистанцию. Идут без оружия, но строй — слов­но на плацу. Встречаются и женские подраз­деления — и они шагают слаженно. Видно, что долгая служба — минимальный срок ее здесь 3 года — вырабатывает идеальную осанку и уверенность движений, вообще характерную для корейцев Севера.

Под стать людям и ландшафт — уже на подлете к Пхеньяну замечаешь организующее начало в конфигурации полей, террасирован­ных склонов. А затем на первых километрах по пути к столице обращаешь внимание на иде­альные ряды снопиков риса, оставленных для просушки.

■ ■ ■

У подножия монумента идей чучхе — скульптурная группа, напоминающая «Рабоче­го и колхозницу», до сих пор воспринимаемая как одна из главных арт-метафор советской эпохи. Но корейский символ социального единения включает еще представителя ин­теллигенции, возносящего в поднятой руке кисть для писания иероглифов. Причисление этого социального слоя к основным движу­щим силам революционного преображения общества — одна из новаций Ким Ир Сена, ставшего вождем Кореи после освобождения страны Красной армией. Это можно считать свидетельством уже тогда проявившейся самостоятельности молодого лидера мест­ных коммунистов. Ведь в Советском Союзе, патронировавшем зарождавшуюся государ­ственность на севере полуострова, еще испо­ведовали железобетонную догму о диктатуре пролетариата.

В музее истории ТПК можно увидеть из­дания, относящиеся к концу 40-х годов, на ко­торых наряду с молотом и серпом изображе­на ручка с пером. Но уже вскоре ее заменили на традиционное орудие письма — кисточку. Малоприметный, но характерный признак движения от космополитической левизны к революционному национализму. Который уже через несколько лет стал очевидной идео­логической доминан­той, получив наиме­нование идей чучхе (то есть самостоятель­ности, отказа от под­ражания иностранным образцам).

Поначалу советские и китайские товарищи еще видели в «младших братьях» правоверных марксистов. Но связь с идеями бородатых основоположников учения оказа­лась недолгой — ни они, ни их последова­тели в России и Китае не стали иконами для корейцев. Мало кому известный факт: здесь никогда не было памятников иностранным «учителям» — ни единого Сталина, ни единого Ленина. Только двум вождям — Ким Ир Сену и Ким Чен Иру.

На фасадах учреждений и школ поме­щаются канонические фотопортреты отца и сына: великого вождя и уважаемого руково­дителя. Такие же точно изображения на знач­ках, которые носят на левой стороне груди. Но при этом характерно, что значки эти нель­зя приобрести, их вручают тем, кого сочтут достойными такой чести. Нет бесчисленных бюстов и бюстиков, открыток и плакатов, как было в советское время; в продаже имелись всех видов образы — от юного Володи Улья­нова до начинающего лысеть присяжного поверенного, от Ильича, указующего дланью верный путь, до его же с добрыми морщин­ками у глаз. В Корее подобной профанации избегают, здесь почитание «великих людей горы Пэктусан» (там находился центр анти­японской борьбы) при всей его масштаб­ности имеет строгий канон. Это государственный культ, прису­щий цивилизационной матрице Дальнего Востока. Здесь сопри­касаешься с громадной традици­ей, уходящей корнями в далекие столетия и даже тыся­челетия. К марксиз­му это отношения не имеет. В почи­тании вож­дей КНДР мне ви­дится яв­ная связь с традици­ей почита­ния пред­к о в . В е д ь при­жизненного поклонения, подобного тому, что было обычным в соседних империях, здесь не практиковалось. Нет его и в отношении нынешнего лидера Ким Чен Ына. Не нужно путать обожествление лиде­ра и восприятие его как высшего носителя национального досто­инства.

■ ■ ■

Портретов Ким Чен Ына вы нигде не встретите. Поче­му? Он скромный, поясняют корейские официальные лица. Контраст с теми почестями, кото­рые воздаются в грандиозном ме­мориале «Дворец солнца» его деду и отцу, огромный. Хотя стоит отметить, что в отношении вождей также строго соблюда­ется иерархический принцип. Ким Ир Сен — первый и единственный, вечный президент. Ким Чен Ир на этот пост уже не претендовал, он возглавлял Трудовую партию и комитет обороны КНДР. Официальные должности у Ким Чен Ына, по сути, те же, что и у его отца, хотя теперь руководитель партии именуется председателем, а не генсеком. И воинское звание у него такое же — маршал. Посмер­тно отец стал генералиссимусом. А дед был генералиссимусом при жизни.

Однако контраст в стиле правления между Кимом Вторым и Кимом Третьим по­чувствовали почти сразу как в стране, так и за ее пределами. Молодой лидер придал ускорение системе государственной власти в стремлении сделать ее более адекватной тем вызовам, перед которыми оказалась КНДР.

Можно ли говорить о ревизии или суще­ственной смене идеологических вех? Систе­ма идей чучхе приобрела окончательный вид при Ким Чен Ире. Она разрабатывалась под его руководством сначала в русле марксизма, хотя и претендовала на творческое его обога­щение. В книге Ким Чен Ира «Об идеях чучхе» (1989 год), изданной в период за­тухания «вечно живого учения» (на Западе — еврокоммунизм, на Востоке — комплекс истори­ческой неполноценности), деликатно указано на его устарелость.

Как бы завершая идеоло­гическую эволюцию, в 2015 году убрали последние портреты Маркса и Ле­нина, еще украшавшие главную площадь Пхе­ньяна. Наглядное под­тверждение того фак­та, что Ким Чен Ын смотрит вперед, а не назад. Проведенный им 7-й съезд правя­щей партии принял новый устав, который опу­бликован лишь частично, но и по ставшим известными фрагментам дает основание предполагать, что ТПК попро­щалась с марксизмом.

При этом не происходит того, что называют выплески­ванием с водой ребенка, хотя некоторые события и обстоятельства про­шлого со временем получают новую трактовку. Возможно, здесь извлекли уроки из нашей перестройки. Но, скорее всего, ска­зываются свойственные политической куль­туре стран Дальнего Востока осторожность и осмотрительность.

В музее истории партии (там когда-то находилась штаб-квартира ТПК) оставлен в неприкосновенности зал собраний со всем его антуражем конца 40-х — портреты Марк­са, Энгельса и Сталина в том числе. Многое из советского опыта творчески воспринято и остается живым наследием. Это касается таких базовых установок, как первоочеред­ное развитие тяжелой промышленности, это относится и к культурной политике. Нигде в мире не идет по телевидению такого количе­ства советских фильмов, как в Северной Ко­рее. Практически ежедневно можно увидеть что-нибудь из советской классики. Учебным пособием уроков русского языка на телевиде­нии стала картина 1977 года «Фронт за линией фронта».

Современные корейские фильмы про­должают эпические традиции советской куль­туры. При этом заметен отход от нормативно- догматической эстетики. Наверное, это тоже результат очевидного смягчения, которое от­мечают те, кто имел возможность наблюдать публичную жизнь на протяжении нескольких последних лет. Так, стала заметна возрос­шая тяга граждан к общению, они собирают­ся во дворах, беседуют, играют в шахматы и местные игры, в то время как прежде сидели по своим квартирам, придя с работы. Очень показательная перемена — стремительное распространение сотовой связи, причем телефоны в основном отечественного произ­водства.

Тем не менее не приходится говорить о расслабленности, степень организованности, мобилизационной готовности остается очень высокой. Это ощущаешь не только по выстав­ленным в специальных витринах плакатам: руки, разрывающие лист бумаги с постанов­лением Совбеза ООН о санкциях против КНДР; ракеты на тягачах; ракеты, взмывающие в небо. Главное — собранность, сосредоточен­ность людей, копошащихся на полях до темно­ты, чинно стоящих в очередях на остановках общественного транспорта. Здесь до сих пор шестидневная рабочая неделя, здесь личная жизнь человека — не вполне частное дело. Так, ранние браки не приветствуются, обыч­ный возраст замужества лет 25–28, а женить­бы — на 2–3 года старше. Прежде чем начать вить семейное гнездо, ты должен посвятить свои лучшие годы, отдать свежие силы стране и обществу. И это касается не только службы в армии, но и реализации себя в определенной профессии.

Основной инструмент социальной орга­низации и сегодня — идеология. Почитание вождей и следование их заветам — основное ее содержание. Хотя пантеон почитаемых предтеч с течением времени ограничился только фигурами двух национальных вождей, присущая марксизму вера в науку управления обществом остается незыблемой. Пожалуй, поразительные достижения небольшой стра­ны, бедной природными ресурсами, законо­мерно объяснить именно закрепившимся в массах пониманием «человека как хозяина, властелина и преобразователя природы и общества». Хотя весь мир пытается отыскать тайные источники базовых знаний и техноло­гий где-то вне КНДР. Не хочется признавать, что в стране создана и функционирует исклю­чительно эффективная система управления обществом. Вместо серьезного анализа этого явления СМИ переполнены анекдотическими байками.

■ ■ ■

Когда остановишься по дороге среди об­ширных полей, уставленных снопами, остро ощущаешь прикосновение к вечному, непре­ходящему, чем живет эта земля. Медленно катят нагруженную повозку рогатые волы. Долгоногие птицы бродят по стерне, выиски­вая упавшие зерна. Группы людей движутся в сторону селения в сгущающихся сумерках. Один за другим освещаются окна в крестьян­ских домах, сразу наполняя мир уютом. Вот этот вкус чего-то настоящего, утраченного миром, который быстро катится к полной стандартизации, все время чувствуешь в Се­верной Корее. С ее бессмертными вождями, возлежащими в саркофагах Дворца Солнца. С ее тихо погружающимися в ночь селениями. С ее миллионом воинов, отходящих ко сну «не снимая сапог». Ибо в любую минуту готовы стать железным частоколом на пути вторже­ния извне.

Человек с кисточкой уснет позже всех.

Сергей ПЛЕХАНОВ.