Газета "Кишиневские новости"

Новый состав кабинета больше говорит о президенте, чем о премьере

Дмитрий Медведев представил Владимиру Путину новый состав правительства. Казалось бы, ка­ков поп, таков и приход, то есть кабинет в лицах — это коллек­тивный портрет премьера. Но не у нас. Любой премьер, даже бывший президент, в созданной системе власти в России по сути фигура техническая, политику контролирует Путин, а значит, мимо него никак не могли прой­ти назначения в правительстве. Так что новый состав кабинета больше рассказывает именно о нем.

Медведев — тот премьер, который нужен Путину. Премьер-исполнитель, до­казавший, пройдя самое серьезное испы­тание — властью, свою полную лояльность. Очень показательно, что для Алексея Кудри­на места ни в правительстве, ни в экономи­ческой части президентской администрации не нашлось. Почему? Будучи несомненно человеком команды Путина, Кудрин доказал свою самостоятельность. Вопреки мнению своих недоброжелателей, он не вульгарный монетарист, а человек, с одной стороны, внедривший в практику российской эконо­мической политики страховочные нефтяные фонды, а с другой — отстаивающий необхо­димость приоритетного развития человече­ского капитала, то есть образования, науки и здравоохранения, и реализации крупных инфраструктурных объектов. Он видит новые вызовы и готов им противостоять, не дожи­даясь указаний. Кудрин, однако, в качестве экономического стратега остался невостре­бованным. Спрос на креатив правительства в Кремле невелик.

Это не значит, что креативных людей в правительстве нет. Но их креатив проявляет­ся в том, как они сменяют друг друга в списке богатейших чиновников. Здесь почти ничего не меняется.

А что же изменилось? Из вице-премьеров ушли Игорь Шувалов, Аркадий Дворкович, Дмитрий Рогозин, Александр Хлопонин. Алек­сандр Хлопонин — самая скандальная отстав­ка. Упразднен и его вице-премьерский пост куратора Северного Кавказа. Что странно на фоне сохранения вице-премьера Юрия Трут­нева как куратора Дальнего Востока. Проблем на Северном Кавказе точно не меньше.

Шувалов с Дворковичем — экономисты. На экономике и стоит сосредоточиться. Их уход объективно означает, что к экономиче­ской политике есть претензии. А субъектив­но?

Шувалов, во всяком случае, по офици­альной версии, ушел, потому что сам просил об отставке. Говорят, он заговаривал об уходе еще при формировании предыдущего кабине­та. Почему? Возможно, устал. Устал скрывать свой образ жизни не столько госслужащего, сколько долларового мультимиллионера (за­работавшего свое, конечно, в давнюю пору предпринимательства) от общественного мнения. Тем более что утечки все равно слу­чались — и о масштабном решении квартир­ного вопроса в сталинской высотке, и о путе­шествиях его собак на выставки на частном самолете, и о других «достижениях». Но все равно, скорее всего, Шувалов ушел именно по собственной инициативе — на давление хоть российского общественного мнения, хоть за­падного профессионального сообщества в Кремле принципиально не реагируют. Иначе никак не объяснить сохранение в составе пра­вительства таких «легендарных» фигур, как Владимир Мединский или Виталий Мутко.

Но вернемся к уже бывшей команде экономистов-вице-премьеров. Чем не уго­дил Аркадий Дворкович, тем более что он об отставке не просил? У него не сложились отношения с кремлевской командой, он рас­считывал на постоянство поддержки Дмитрия Медведева, но в политике (а расстановка ка­дров — это главная политика!) постоянство не в особой чести. Медведев в поддержке отка­зал, видимо, решив, что дагестанские связи Дворковича до добра не доведут.

Но главное для будущей экономической политики правительства — конечно, не кто ушел, а кто остался или пришел. Сменщик Дворковича, Максим Акимов, на федеральном уровне проявил себя пока лишь как замглавы аппарата правительства. Этот пост мог быть «университетом», где Акимов постиг секреты кухни правительственных решений, и тогда он может оказаться многообещающим игроком, но пока он только аппаратчик.

Зато красноречив тот факт, что в прави­тельстве пост единственного первого вице-премьера совмещен с портфелем министра финансов. Минфин, без сомнения, ключевое ведомство, но если главным правительствен­ным экономистом является хранитель бюдже­та, то есть по определению «господин Нет», то перспективы любых «прорывов», о которых говорил Путин, рискуют остаться только сло­вами. И дело совсем не в личных качествах Антона Силуанова.

В том же ряду и назначение Татьяны Го­ликовой вице-премьером по социальным вопросам. Она выросла в Минфине и, хотя успела побывать министром здравоохране­ния, вряд ли сможет переквалифицироваться в лоббиста расходов бюджетных средств, а не их экономии.

Так что же в Путине раскрывает новое правительство? Есть очевидный разрыв меж­ду публичностью, где он за масштабные пере­мены, прорыв в будущее, и реальностью, ко­торую будет, в частности, определять отнюдь не прорывной, а скорее даже наоборот — за­стойный состав правительства. Об этом гово­рит и министр финансов в качестве первого вице-премьера, и появление Дмитрия Па­трушева на должности министра сельского хозяйства. Министрами становятся дети тех, с кем Путин пришел к власти, а это признак узости команды, на которую готов опираться президент. Узость команды плюс предпочте­ние личной лояльности, плюс принцип «сво­их не сдаем», то есть не реагируем на то, как воспринимаются те или иные действия пред­ставителей правящей команды в России или в мире, — прямой путь к застою.

Это не значит, что Путин забудет цели, ко­торые поставил. Он будет требовать от прави­тельства их достижения. Но вряд ли добьется успеха. И тогда ему ничего не останется, как повторить, что правительство «сделало боль­ше, чем могло», или всерьез заменить кабинет министров.