Газета "Кишиневские новости"

Как нам легализовать гей-браки

Разумеется, я просил бы уважае­мых несовершеннолетних (рос­сиян ввозрасте до 18 лет), а также наших сограждан, независимо от физического возраста счи­тающих себя несовершеннолет­ними, эту колонку не читать. Уж лучше как-нибудь в другой раз, годы спустя, в архиве. Благо Ин­тернет, как Господь Бог, хранит все, невзирая ни на какие законы о забвениях. А если уж читать пря­мо сейчас — то как-нибудь невни­мательно. Не вчитываясь. От греха и Роскомнадзора подальше.

Итак, речь пойдет о легализации одно­полых браков. В Российской Федерации.

Намедни Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), все больше воспринимае­мый официальной РФ с отчетливым раздра­жением, принял очередное судьбоносное решение. Рассмотрев иск трех итальянских гомосексуальных пар, ЕСПЧ единогласно постановил, что отсутствие в законодатель­стве Италии норм, официально признающих однополые союзы, есть нарушение права на уважение частной и семейной жизни. Гаран­тированное статьей 8 Европейской конвен­ции по правам человека.

Так или иначе, глубоко удовлетворен­ный итальянский иск снова побудил нас вспомнить роковой вопрос: доживет ли когда-нибудь Россия до легального инсти­тута гомосексуальных браков?

Позиция консерваторов понятна без слов: никогда! Может, у нас разрешат повсе­местно эпизодические гей-парады, но стра­ной сплошного и тотального гей-шествия Россия никогда не станет. Пока не исчезнет с лица Земли.

Позиция реформаторов (людей с ре­форматорским складом мышления) — и про-, и антикремлевских — как ни странно, почти такая же. Ну да, со злобной гомофоби­ей пора заканчивать. Но вопрос легализации однополых браков не надо ставить вообще, чтобы не ассоциировать его с реформами как таковыми и не отпугивать окончательно от реформаторского дискурса благонрав­ный русский народ.

Я же полагаю, что никакие реально ради­кальные преобразования, выводящие стра­ну на слегка заезженный, но по-прежнему сверкающий в столетиях европейский путь, невозможны без:

а) церковной реформации — эту тему мы в этой колонке не трогаем;

б) всеобъемлющей легализации одно­полых союзов.

Эти реформы, как ни крути, стратеги­чески важнее, чем любые трансформации экономического, социального, даже поли­тического свойства.

Ссылки на инерцию народного мышле­ния, якобы препятствующую таким рефор­мам, не представляются убедительными. Россия — страна крайностей. Мы любим од­номоментно сжигать то, чему поклонялись, и поклоняться ранее сжигаемому. Потому-то у нас нередко удаются стремительные, ре­волюционные преобразования. От которых пресыщенное обыденностью русское серд­це приходит в состояние экстатического биения. А медленные, сонные, эволюцион­ные реформы — получаются крайне редко. И на определенной стадии воплощения за­вершаются, как правило, отказом от всяких реформ — поскольку, согласно классиче­ской аксиоме консервативного ума, риски, порождаемые большими трансформация­ми, всегда выше, чем прибыль от чаемого их успеха.

Потому-то у нас, пусть даже пока чисто теоретически, гомосексуальные браки мо­гут легализоваться быстрее, чем во многих государствах, считающихся ныне более де­мократичными и развитыми.

Постараемся для начала отринуть тради­ционные аргументы против такой реформы.

Гомосексуальность, разумеется, ника­кая не болезнь, а одно из естественных со­стояний человека, это за последние 100 лет доказано-передоказано всеми возможными медиками, психологами и т.п. Еще Зигмунд Фрейд утверждал: лечить гомосексуала следует от болезненного стыда за свою ориентацию в обществе, такую ориентацию жестоко порицающем.

Я не хочу излишне концентрироваться на хорошо известных примерах из судьбы нашего человечества. Например, перво­бытных племенах Африки, Азии и Океании. Дальше, потом — древних греках и римля­нах. У которых для нас и великую классиче­скую философию создали форменные геи (Сократ, Платон, Аристотель). И суперпол­ководцами, учителями больших войн были джентльмены с весьма разнообразными сексуальными предпочтениями — от Алек­сандра Македонского до Юлия Цезаря. Сюда же — бесчисленные поэты, художни­ки, музыканты и пр. всех возможных и не­возможных полов. Мы помним, конечно, что в сакрально наследуемой нами античности однополая любовь была почетнее и пре­стижней разнополой. Ибо предполагала особую духовную составляющую, которая выше обычной похоти. Сюда же — и возвы­шенная любовь старшего к младшему. По ходу которой младший получает от старше­го особую науку, бесценную для дальнейшей жизни.

В принципе древний мир не знал чет­кого разделения на гомосексуальную и ге­теросексуальную любовь. Все могли прак­тически всё. И люди, и особенно — боги. Отрицание однополого секса — вкупе с де­сексуализацией божественного и утверж­дением суровых семейных ценностей — по­является вместе с Библией и становлением иудаизма.

Оно и понятно. Евреям, народу избран­ному и гонимому одновременно (а избранно­сти без гонимости как-то по жизни не полу­чается), нужно было, во-первых, ограничить себя от безудержного разнообразного сек­са. Чтобы сублимировать (конвертировать) его нерастраченную энергию в священные национальные и наднациональные свер­шения. Во-вторых, обеспечить себе нарас­тающее потомство, чему гомосексуальные вещи/практики никак не способствовали.

Со временем, правда, геи стали чем-то вроде внеэтнического народа, живущего под системными гонениями. И заслужили/выстрадали свой нематериальный Израиль в виде повсеместной легализации. Проис­ходящей, быстрее или медленнее, в разных частях мира последние 30 лет.

(Отсюда, собственно, и мифология мо­гущества гомосексуального лобби. Которое, по кое-чьему мнению, вместе, параллельно с евреями или же перпендикулярно им, пра­вит миром.)

Отвержение однополых союзов пере­шло из иудаизма и в христианство. И, ска­жут мне мои критики, для России как пра­вославной страны гомосексуальные браки неуместны.

Здесь мы не будем обсуждать, насколь­ко современная Россия — страна действи­тельно христианская, а не атеистическая-и-языческая. Это другой вопрос. Но если выступать с православных позиций, я сфор­мулировал бы следующее.

Гомосексуальность в основном предо­пределена (скажем мягче: предзадана) ге­нетически. Стало быть, до физического по­явления конкретного человека на свет.

Да, конечно, процесс воспитания ре­бенка на очень ранних стадиях тоже очень влияет. А все тот же Фрейд неумолимо утверждал, что человек изначально бисек­суален, а там — как получится. Все это, на­верное, не противоречит теории о генетиче­ской предзаданности, как и сказано в нашем предыдущем абзаце.

Потому гомосексуалов в мире, как при­нято считать, всегда было и есть примерно 6–7%. Не больше, но и не меньше. И раз Го­сподь создал гомосексуалов, он не может не желать им жизни и счастья. А Господь стоит выше Писания, невзирая на весь сакраль­ный статус Последнего.

Аргумент для особых скептиков. Думаю, легализация однополых союзов лишит геев статуса притесняемого (или элитного, что во многом одно и то же) меньшинства. И лик­видирует основания самой конфликтной оппозиции сексуальных «большинства» и «меньшинства» как таковых.

Кроме всего прочего.

Мне думается, что в поисках выхода из международной изоляции легализация гей-браков — мощный геополитический маневр. Причем начинать столь важную реформу можно, в экспериментальном порядке, с отдельных регионов страны. Например, Ре­спублики Крым. Согласитесь, лозунг «Крым — наш!» на поверхности радужного флага, одного из символов гей-сообщества, резко повысит мировую популярность тезиса об имманентной принадлежности заветного полуострова к России.

В общем, пока не поздно, прошу рас­смотреть.